Я отдала свое сердце в твои ручки. Часть четвертая.

Глава 4.

Апрель 2000 года был очень теплым. И когда через неделю после нашей с тобой выписки из клиники к нам в гости пришла медсестра, чтобы познакомиться с тобой, она нам разрешила с тобой гулять. Прости, что первая твоя коляска была старой. Бабушке Рите ее дала одна добрая тетя с работы. Это был настоящий фаэтон для моей маленькой принцессы. Коляска была голубого цвета, со снимающейся корзиноподобной люлькой и очень тяжелой. Я помню, как плакала, втаскивая тебя вместе с коляской на четвертый этаж, когда сломался лифт.

Моя жизнь в то время разделилась не на дни и ночи, а на сутки. Мы с тобой жили все 24 часа вместе. Правда, ты в основном кушала и спала. Но я знаю, что ты слушала мои рассказы, что тебе интересно было узнать, что на башне телевышки в Тарту по ночам горят красные огоньки, что мне не нравится книжка, которую я читаю, когда тебя кормлю... Я читала ее, чтобы не уснуть и не выронить тебя, котенок. И огни телевышки я тоже разглядывала по ночам, чтобы не уснуть...

Знаешь, а ведь я тебя пеленала. Ты мне скажешь, что другие мамы уже так не делали. Да, моя хорошая. Но тебе спеленутой легче и слаще засыпалось. Вот таким драгоценным кулечком ты тогда была.



Все наши с тобой переодевания, пеленания и даже купания проходили на старом кухонном столе, который мне дала попользоваться тетя-комендант. Я окружала тебя руками, чтобы ты не упала, и ты принимала воздушные ванны, такие необходимые твоей нежной коже. На этом же столе ты лежала и настойчиво тренировалась изо дня в день поднимать головку. Уже в три недели ты научилась ее приподнимать.



Почему-то в месячном возрасте ты решила, что тебе категорически не идут черные волосики, с которыми ты родилась. Помню, в тот вечер я тебя мыла в ванночке. Я аккуратно смачивала твою головку при помощи мягкой мочалки-губки, наносила капельку детского шампуня с запахом манго, втирала его в твои волосики, а потом губкой смывала пену. И вот, смыв мыльную пену с твоей головки, я увидела, что вместе с пеной я смыла и все твои волосики. Как же я тогда расстроилась. Я не испугалась лишь потому, что читала о том, что некоторые детки расстаются со своими волосиками в первые месяцы жизни. Ты как могла успокаивала меня, всем своим видом показывая, какая у тебя теперь очаровательная лысинка на голове. Ты уверяла меня, что она будет неповторимо сверкать на солнце, и люди будут думать, что у тебя золотая головка.



Увы, в первый месяц мы с тобой оказались в больнице. В тот день ничто не предвещало плохого. В обед ты как всегда плотно покушала, я прислонила тебя к себе, чтобы тебе удобнее было поикать воздухом, который ты проглатывала вместе с моим молоком. И вдруг ты фонтаном выдала все схеденное на пол. Испугавшись самой себя, ты закричала, чем очень напугала меня. Я тут же позвонила в скорую помощь, и нас отвезли с тобой в детскую больницу. Как оказалось, у тебя был не совсем развит превратник желудка, что и привело к тому, что в тот обед ты осталась голодной, хотя и плотно покушала.

Врачи внимательно тебя осмотрели с головы до ножек и сказали мне, что оставляют нас с тобой в палате интенсивной терапии на сутки. Именно в этой палате было большое окно, выходящее в другу палату с другими маленькими детками. Мне было страшно тогда. Очень страшно. За тебя, за этих, опутанных трубочками от капельниц деток и за весь мир в целом.

Хорошо оказалось еще и то, что у тебя вовремя обнаружили небольшую грыжку пупика, которую немедленно удалили. Ты даже ничего не заметила.

На следующий день нас с тобой вечером выписали, так как ты хорошо кушала и чувствовала себя замечательно. Правда врачи пытались с тобой спорить, говоря, что истинные младенцы съедают от 30 до 40 миллилитров молочка. На что ты вежливо парировала, что даже 40 миллилитров наивкуснейшего маминого молочка для тебя как для слоника дробинка. Что ты не наедаешься данным количеством, что тебе нужно именно 140 миллилитров молока, и ни пипеткой больше. Ты победила в этом споре. Врачи повздыхали тогда, повздыхали... И выписали нас домой. Я несла тебя на руках всю дорогу. Ты наверное не помнишь, но детская больница была рядом с нашим домом. На улице ты быстро успокоилась и уснула. Вот такой я тебя принесла домой.



В ту ночь мы с тобой ни разу обе не проснулись. Ты напереживалась за меня, а я за тебя.

Моя любимая. Сладких тебе снов.

Продолжение следует...