Ленинск, который я знаю. Часть Третья "Умирающий город..."
Начиналось всё в самом начале 90х. Город "заболел"...
Сначала это были только симптомы, потом по квартирам стали ходить и побираться (просили хоть немножко хлеба...) солдаты из стройбата, которых в городе было много (город строился, вырастали микрорайоны...), потом...
Потом случился солдатский бунт.
солдаты правопорядка байконура. 4
Игорь Панкин
Ситуация постепенно обострялась, руководство космодрома докладывало о серьёзности складывающейся ситуации, но казахстанские власти, получив независимость, имели столько проблем что до военных строителей космодрома руки просто не до ходили.
Отдел внутренних дел через свою АГЕНТУРУ... ещё в начале февраля 1992 г. получал информацию о готовящихся беспорядках в войсковых частях. Такими же сведениями обладали офицеры особых отделов. Однако командование Главка посчитало подобные сообщения "паникёрскими", а готовящееся выступление поставило в ряд обычных "всплесков".
Насколько они заблуждались стало ясно вечером 23 февраля 1992 г. В этот день недовольство солдат вылилось в неповиновение командиров переросшее в бунт!
Источник - http://nvo.ng.ru/history/2009-07-03/15_cosmos.html
После катаклизмов перестройки и распада СССР космодром Байконур оказался на грани вымирания.
Первыми «прелести» новой жизни испытали на себе военные строители. В казармах забыли, что такое постельное белье, баня. В столовую начали выдавать червивые мясо и рыбу. Накануне профессионального праздника, 23 февраля 1992 года, группа солдат на 118-й площадке попыталась штурмом овладеть гауптвахтой, чтобы освободить своих сослуживцев. Часовой открыл по ним огонь. Военные строители сожгли казармы, разграбили продовольственный склад, взяли войсковую кассу, захватили «КамАЗы» и на них двинулись в сторону города Ленинска (с декабря 1995-го – Байконур). По дороге их планы изменились. Они повернули к железнодорожной станции Тюра-Там. На привокзальной площади целый день шел стихийный митинг. Солдаты ждали поезд, но все поезда, даже товарные, по специальному указанию в течение двух суток пролетали станцию без остановки. В конце концов командование Байконура сдалось. Всех солдат официально отпустили якобы в отпуск, из которого обратно вернулись единицы. Тех, кто не вернулся, даже не искали. Их пример оказался заразительным.
Через год на 95-й площадке, где готовили и запускали в космос ракеты-носители «Протон», взбунтовались солдаты-ракетчики. Примерно 80 человек попытались захватить мотовоз – рабочий поезд, который курсирует между городом и площадками космодрома. Бунтарей задержали. Но примерно 20 солдат захватили «КамАЗ» и скрылись на нем в степи. В тот раз обошлось без стрельбы, грабежей и поджогов.
Летом 2003 года военные строители из части, которая дислоцировалась в полутора километрах от города Байконура, подняли очередной бунт. Поводом для него стали слухи, что космодром закрывают, а воинскую часть переводят в Сибирь. Во время погрома был нанесен материальный ущерб в размере 100 млн. руб. Для подавления беспорядков офицеры открыли огонь из табельного оружия. Один военный строитель был ранен.
Периодически возникавшие беспорядки и бунты чередовались с саботажем и вредительством. Дошло до того, что в монтажно-испытательном корпусе площадки № 95 при невыясненных обстоятельствах вспыхнул пожар, который полностью уничтожил готовящийся к полету спутник.
В 1990-е годы было неспокойно и в самом Ленинске (Байконуре). При попустительстве местной власти в него хлынули все, кто хотел поживиться чужим добром. Начались грабежи и мародерство. Из-за кражи газовых приборов произошел взрыв природного газа в многоэтажном доме. Обрушился подъезд, под завалами бетонных плит погибли 16 человек.
Остановились два хлебозавода, мясокомбинат. В зиму с 1993 на 1994 год город остался без отопления. Люди обогревались кто как мог, чаще всего включали конфорки газовых плит. Начались пожары. В огне погиб и гарнизонный Дом офицеров.
Пьяный стройбат громил Байконур
Солдатский бунт на космодроме был умело организован
2006-04-14 / Игорь Викторович Горячев - подполковник запаса, служил на Байконуре в 1985-2004 годах.
В ночь с 23 на 24 февраля 1992 года в военно-строительных частях 110-й, 118-й, 253-й площадок вспыхнул солдатский бунт. За несколько часов бесчинств, грабежей и разбоев военному и государственному имуществу был причинен многомиллионный (по оценкам 1992 г.) невосполнимый ущерб. И практически не поддается оценке моральный урон, который понесли офицеры военных строительных частей, их семьи, жители города Ленинска и поселка Тюра-Там.
О случившемся уже на следующий день сообщило Центральное телевидение в программе «Время», показала свой видеорепортаж по городскому ТВ телекомпания «Байконур», появились публикации в некоторых центральных казахстанских, кзыл-ординской областной и городской газетах. Лейтмотивом всех этих событий было: «Солдаты устали терпеть голод и лишения... каждодневные издевательства со стороны офицеров... стройбаты – это грязь и позор нашего общества!»
НАЧАЛО
Волей случая я оказался в самой гуще тех событий, видел происходившее собственными глазами. За несколько суток до происшедшего как от солдат, так от офицеров и прапорщиков низовых подразделений (военно-строительных рот, батальонов), Управления начальника работ (УНР) на имя начальника ГлавСпецВСУ космодрома генерала С. Чухрова и его заместителей начала поступать информация о появившихся подстрекателях и растущем волнении среди солдат. Называли даже дату предполагаемого взрыва – 23 февраля.
Однако эти сведения генералом были названы «слухами, не стоящими внимания», а офицеры, представившие их, – «паникерами». Будучи в то время заместителем командира военно-строительного отряда (ВСО) по воспитательной работе, я решил в ночь с 23 на 24 февраля остаться у себя в части «ответственным», как тогда называли. Знаю, что так же поступили и многие другие мои коллеги – замполиты из соседних ВСО.
Формальным поводом для бунта послужил арест и содержание на гауптвахте 110-й площадки нескольких «авторитетов» из числа солдат, отличавшихся наибольшим цинизмом по отношению к армейской службе, отказывающихся работать на стройке, ходить в наряды, убирать помещения, выполнять приказы командиров и начальников. Вот их-то и кинулись выручать подогретые алкоголем и наркотиками сотоварищи – такие же бездельники и тунеядцы, которых потом назовут «борцами за справедливость» чуть ли «не со всей стройбатовской системой». Ими была предпринята попытка захватить оружие в военной комендатуре. Однако часовому, охранявшему ворота военной комендатуры, очередью из автомата удалось ранить водителя автомобиля, идущего на таран, и тем самым радикально поломать планы нападавших, предотвратить захват и распространение по Байконуру автоматов, пистолетов, штык-ножей, гранат и других боеприпасов.
К сожалению, вместо благодарности за честно и с риском для жизни выполненный солдатский долг бойца-часового в угоду отдельным трясущимся за свои погоны и портфели начальникам из ГлавСпецВСУ запрут в одну из камер этой же гауптвахты и долго будут мытарить, изучая, не нарушил ли он какой параграф устава, применив оружие. Меня до сих пор мучает совесть и жжет стыд за тех начальников-перестраховщиков, за то, что никто из нас сейчас и не вспомнит даже фамилию того парня – часового, предотвратившего большую трагедию.
После неудачи с захватом комендатуры небольшая толпа возбужденных солдат бросилась громить ближайший военный городок: солдатские казармы, штаб, столовую, склады. Зазвучали призывы: «По домам! Пошли с нами! Бей! Громи! Круши!» Некоторые рядовые солдаты-строители заразились этим всеобщим психозом. Толпа стала расти и покатилась от одного военно-строительного городка к другому. По пути громили казармы, били стекла, ломали мебель, двери, срывали замки с продовольственных и вещевых складов.
Безоружных офицеров, которые несли службу дежурными по ВСО, и тех, кто пытался оказать сопротивление, не пустить в казармы, бунтовщики избивали, снимали бушлаты, офицерские ремни-портупеи, срывали часы, шапки! Среди пострадавших оказался и мой хороший знакомый – майор Игорь Афонин, пытавшийся в меру своих сил предотвратить бесчинства, не дать втянуть в бунт других солдат. Ему сломали руку, которую он успел подставить под летящую на голову лопату!
Справедливости ради должен сказать, что моей части досталось меньше всего – обошлось без поджогов и убийств. Хотя, как и в других военных городках, в казармах были выбиты все стекла, выломаны двери, в том числе в штабе, похищена часть обмундирования и телевидеоаппаратура, разграблены продовольственный и вещевой склады, ограблена касса. Сам же я простоял в окружении пьяной толпы, прижавшись спиной к воротам части (чтобы не ударили сзади), ежесекундно ожидая нападения. Признаюсь, было страшно. Я готовился подороже продать свою жизнь. Возможно, нападавшие чувствовали, что терять мне нечего, потому, перебросившись между собой словами на нерусском языке, постепенно отошли и присоединились к занимавшимся погромами.
ВОЗЛЕ ШТАБА
Прокатившись по военным городкам 110-й, 113-й, 118-й и 253-й площадок, оставляя за собой пустые бутылки из-под спиртного, толпа бунтовщиков направилась к штабу управления инженерных работ (УИР) на 118-ю площадку, которым тогда командовал полковник Зотов. К тому времени туда уже приехал офицер ГлавСпецВСУ. Это был обычный «стрелочник», которому поручили замять ситуацию. Он объявил окружившим штаб бунтовщикам, что прибыл, чтобы записать все их претензии, жалобы и передать генералу С. Чухрову, который приедет только завтра к 9 часам утра.
Еще несколько часов толпа бунтующих стояла возле штаба и не расходилась. Среди солдат было немало таких, которые просто поддались всеобщей эйфории и сейчас с ужасом думали о последствиях, которые их ждут. Офицеры, находившиеся там же, пытались уговорить таких солдат вернуться в казармы и лечь спать. Мне самому удалось собрать вокруг себя около десятка таких горе-бунтовщиков, но тут появились «авторитеты» и, выкрикивая угрозы на их родном языке, размахивая арматурой, снова загнали всех в общую толпу. К сожалению, солдаты больше боялись своих же «отмороженных» земляков, чем офицеров. Они знали, офицеры бить их не будут, а вот свои могут...
Недовольные таким исходом событий, бунтовщики 24 февраля, продолжая возбуждать толпу, выкрикивать угрозы и дебоширить, направились к городу Ленинску (ныне город Байконур), находящемуся в 30–40 километрах от места главных событий.
Собравшимся в примыкающем к городу поселке Тюра-Там бунтовщикам глава городской администрации (тогда еще Республики Казахстан) Виталий Брынкин пообещал отпуска, и командиры войсковых частей вынуждены были пойти у него не поводу. Убежден, что благодаря этому «мудрому» решению десяткам дебоширов, подстрекателям, грабителям удалось избежать тюремной камеры. Сразу оттуда же с железнодорожной станции Тюра-Там грабители, подстрекатели и бандиты уехали к себе домой, якобы в отпуска, чтобы никогда уже не вернуться в свои воинские части ни добровольно, ни по вызову прокурора, ни под конвоем.
Затем на основании одних только митинговых заявлений, без всяких служебных расследований и разбирательств в угоду бунтовщикам от должностей были отстранены несколько офицеров, которые якобы допускали рукоприкладство. На все эти формальности и издание приказов руководству ГлавСпецВСУ потребовалось всего сутки-двое!
НАШЛИ ВИНОВАТЫХ
Должен сказать, что долготерпимыми оказались офицеры и прапорщики военно-строительных отрядов Байконура. Пять дней они выслушивали огульные обвинения в свой адрес как со стороны бунтовщиков, которые в буквальном и переносном смысле, протрезвев, стали валить с больной головы на здоровую, охаивая всех и вся без разбора, надеясь отвлечь внимание от того, что они натворили, так и со стороны членов многочисленных комиссий, которые разбирались исключительно в проблемах солдат, ни разу даже не спросив: «А как живешь ты, прапорщик, офицер?» Для них все мы были уже потенциально виновны только потому, что носили офицерские погоны.
28 февраля офицеры и прапорщики-строители решили провести митинг в городе, на площади Ленина, но по предложению командира одного из ВСО майора П. Чумаченко собрались в Доме культуры строителей, куда пришли и руководители главка, и приехавший из Москвы генерал А. Макарычев. Люди хотели высказать свое наболевшее, пережитое. Сразу же было выдвинуто требование снять с должности начальника главка, который, по мнению офицеров и прапорщиков, скомпрометировал себя и не имел морального права ими командовать. Генерал А. Макарычев тут же объявил об отстранении генерала С. Чухрова от занимаемой должности. Но, как выяснилось, Чухрова перевели в Москву в аппарат командующего военно-строительными частями.
Говоря о других причинах бунта, должен сказать, что тяжелые условия службы солдат хотя и имели место, но не были его первопричиной. В противном случае солдатам достаточно было бы просто мирно покинуть казармы, сесть возле штаба ГлавСпецВСУ и ждать, пока не будут выполнены их условия. Но все развитие событий – с грабежами, поджогами, избиениями – показывает явную, преднамеренную организацию. Кому-то было это выгодно и нужно. По неофициальной информации сотрудников ФСБ, нам удалось узнать, что в случившемся не последнюю скрипку играли некоторые местные организации националистического толка. А может, это было нужно кому-то еще?
В одном я уверен твердо – это не нужно было ни офицерам, ни прапорщикам, ни большинству солдат военно-строительных частей.
Начиная с марта 1992 года руководство военно-строительных частей Министерства обороны приступило к активному расформированию ВСО на Байконуре и массовому увольнению офицеров и прапорщиков в запас. Сегодня на космодроме почти не осталось военных строителей.
И ещё материал для тех, кто не верит что такое... могло быть...
Давайте почитаем, что пишет Директор Института истории естествознания и техники РАН Батурин Ю. М.:
Жизнь в городе, конечно, была очень заманчивой для жителей окрестных посёлков, но всё же отличалась скромностью. До начала 1990-х годов там не было ни одного базара. Продукты можно было купить только в магазинах, причём основные — по талонам.
(Я жила в Ленинске с 84 по 95 год и в магазинах и в домовой кухне можно было купить мясо - помню, в "Юбилейном" продавалась сайгачатина, а в домовой кухне, недалеко от площади Королева, можно было купить фарш свинину и говядину. В магазинах можно было купить коробками венгерские компоты вишню и черешню, маринованные огурчики. Муж с площадки привозил сгущёнку и концентрированное молоко, дома были крупы совершенно без проблем и талонов. Первый раз, когда в гости приехали мои родители из Уфы, где продукты были по талонам, мама сказала. что мы в Ленинске живем ещё не при коммунизме, но направляемся прямо туда... В холодильнике у нас всегда на всякий случай, стояло хорошее вино, водка, пиво - чтобы не бегать, если гости нагрянут... У отца от такого изобилия немного крышу снесло и он нарезал по квартире восьмёрки через холодильник... Гостям часто делали мясо по французски. Дома было натуральное импортное оливковое масло, мешок сухого молока и яичного порошка. Сухое молоко у меня очень хорошо шло. Летом жарко и молоко можно купить уже скисшим А вот из сухого всё получалось хорошо... С продуктами стало плохо тогда, когда стал разваливаться Союз, в магазинах стало нечем торговать, а хлеб, весь завоз, покупали казахи и продавали втридорога офицерам, идущим домой с мотовоза - приехавшим со службы... Когда мы приехали в Ленинск в 84 году, старожилы вспоминали о тех днях, когда в магазинах спирт продавали..., мы этого уже не застали... Так что, не согласна я с Батуриным Ю. Н., как говорил мой сын, гонит он...)
Правда, летом крестьяне привозили и продавали со своих лотков овощи и фрукты. Базар появился стихийно в 1991 году, когда в магазинах абсолютно ничего не осталось. Это место первой, полузаконной тогда торговли нарекли «Полем чудес». 26 сентября 1991 года городской рынок легализовали. Общественных туалетов в городе не было вплоть до начала XXI века. На улицах лежали горы мусора. Машин было мало, они обслуживали в основном объекты космодрома, старые автобусы, именуемые в просторечии «скотовозками», ходили (довольно редко) всего по четырём маршрутам. Летом часть автобусов снимали с маршрута и направляли на перевозку жителей на дачи близ аэродрома «Крайний».
Кстати, добраться до аэродрома было трудно. Но ещё труднее — купить билет в Москву: в неделю было всего два рейса, байконурцы записывались в очередь за месяц и постоянно дежурили у единственной авиакассы.
(Опять баба-яга против... Не могу сказать как летали из Ленинска, т. к. служила в авиаполку и с этим у меня проблем не было. Но, в 93 году летела из Симферополя через Москву в Ленинск... В Москве, отстояв очередь, купила билет, и без блата и не за месяц..., и прилетела домой, в Ленинск... Может у нас разные воспоминания? У кого то было действительно, трудное детство и деревянные игрушки..., а мои дети играли игрушками из ГДР, т. к. других там не продавали, или почти не продавали, пока было Московское снабжение...)
Космонавты и технические специалисты летали на Байконур и обратно специальными, не рейсовыми самолётами. Военным строителям всегда было несладко, но после распада Советского Союза условия их жизни стали и вовсе нетерпимыми: у солдат не было чистого белья, они подолгу не были в бане, даже в морозы умывались на улице ледяной водой; кормить стали и вовсе плохо.
И в феврале 1992 года произошёл бунт военных строителей. Благодаря увещеваниям местных аксакалов трагедий удалось избежать, и солдат отправили «в отпуск», из которого почти никто не вернулся, но всех оставили в покое, не стали трогать. Через год взбунтовались солдаты-ракетчики, готовившие ракету-носитель «Протон», — из-за неукомплектованности части на каждого выпадало работы втрое больше положенного. Был бунт военных строителей и в 2003 году, причём повод оказался неожиданным. Сообщения о строительстве космодрома «Восточный», на который Россия якобы собирается перевести все свои пуски, включая пилотируемые, вызвали слухи о том, что космодром «Байконур» вскоре закроют, а солдат отправят служить в Сибирь. В результате ухода военных с космодрома освобождались квартиры в городе, причём многие из них были с мебелью и вещами, поскольку контейнеров было очень мало и уезжающие бросали всё, лишь бы уехать. Брошенные квартиры тут же стали захватываться жителями ближайших аулов, которые иногда селились в них вместе с козами и другой живностью. Из пустующих квартир стали воровать сантехнику и газовые плиты.
Как говорят, по этой причине в одном из домов произошли утечка газа и взрыв, унесший 16 жизней. Общежитие, в котором селили технических специалистов, приезжавших в длительные командировки по космическим программам, за неприглядные условия жизни прозвали «Бухенвальдом». При переходе управленческих функций в городе от военных к гражданским начались неразбериха и разгул преступности. Между российской и казахстанской милицией на первых порах не было даже прямой телефонной связи.
Вода подавалась по графику даже в медицинские учреждения. ТЭЦ начали забирать у военных в начале отопительного сезона, в результате чего зимой байконурцы остались вообще без тепла и жили в туристических палатках (у кого были), поставленных прямо в квартире.
(Палаток не помню, но в квартире ходили в шубах и валенках, с сыном спали валетиком, чтобы теплее было, под кучей одеял и всякого барахла...)
Казалось, Байконур умирает. Многие специалисты покинули его навсегда. Ситуацию спас договор 1994 года, по которому Россия брала космодром в аренду у Казахстана на 20 лет (впоследствии он был продлен). На возрождение Байконура были выделены немалые деньги, но и они стали использоваться так же, как и везде в наше время: когда в городе не осталось средств на закупку хлеба, последовало странное объяснение, что они якобы ушли на закупку бельгийского мороженого, а затем — голландских сыров и шоколадных конфет.
На самом деле деньги просто прокручивали в банках.
А вот несколько иной взгляд на солдатский бунт - без "чеченского следа..."
А материал о солдатском бунте хочу предваприть своими воспоминаниями...
Мы жили уже в 5 МКР... Звонок в дверь, открываю - на площадке 2 солдатика: один, который позвонил в дверь, молоденький, худощавый, светлые волосы..., второй стоял подальше, я его не разглядела... Была дома с маленькими детьми, соответственно испугалась.
Звонивший, попросил хлеба...
В Уфе, бывало, ходят по квартирам, в том числе с детьми, вроде, в обносках, днти не мытые..., но просят либо деньги, либо, что значительно реже, вещи. Но хлеб не просят никогда!
А тут..., ребята дошли до ручки, ходят по квартирам, просят хлеб...
КоммерсантЪ-Weekly
Классовая Борьба Номер 109 от 02-03-92
Голодный бунт на космодроме
Стройбат на Байконуре: будни космической эры
Военные строители космодрома Байконур сочли социально-бытовые условия своей жизни категорически неприемлемыми и решили бороться за лучшую жизнь всеми доступными способами. После того как борьба перекинулась на имущество части, в дело вмешалась комиссия правительства Казахстана.
Источники, близкие к руководству космодрома, заверяют, что конфликт не отразится на предстоящем 17 марта старте советско-германского экипажа.
Беспорядки начались с того, что несколько тысяч солдат решили освободить с гауптвахты военнослужащих, обвиненных в изнасиловании. Военные строители пытались вызволить пострадавших за любовь товарищей, штурмуя комендатуру части на большегрузных автомобилях. Караул открыл стрельбу, нападающие рассеялись и прибегли к другим методам борьбы. Менее сознательная часть обратила свое недовольство против вещей: по официальным сообщениям, было сожжено 4 казармы, несколько служебных помещений, 4 склада, угнано 17 автомобилей. Из кассы войсковой части похищено 35 тысяч рублей. Кроме того, при осмотре казарм были обнаружены три обгоревших трупа, два из которых опознаны, имеются раненые.
Но у байконурского военно-строительного движения был и авангард, который встал на путь агитации. Захватив полтора десятка грузовиков, несколько сот стройбатовцев отправились на железнодорожную станцию Тюратам, где на протяжении нескольких часов продолжался стихийный митинг. Его участники требовали отстранения от должностей нескольких офицеров, выдачи обмундирования и улучшения питания, которое утром, по заявлению солдат, состояло из одной пшенки. На митинге приводились факты избиения солдат офицерами: "Национальность солдата не имеет значения: бьют как хотят".
В переговоры с участниками митинга вступили глава Ленинской городской администрации Виталий Брынкин, начальник специального главного военно-строительного управления космодрома Байконур генерал Станислав Чухров.
Окончание митинга описал корреспондент местной независимой газеты "Экспресс К": "Промитинговав несколько часов, военные строители согласились пойти на обед в соседнюю часть... По признанию многих из них, они впервые за многие месяцы поели так вкусно и из таких чистых тарелок".
Правительственная комиссия, которую возглавил председатель Государственного комитета обороны Казахстана Сагадат Нурмагамбетов, обнаружила, что почти каждый третий солдат военно-строительных частей имел судимость до призыва в армию, а также то, что среди личного состава немало больных людей, практически непригодных к службе. Ожидается, что часть из них будет отправлена в запас, часть продолжит службу, но, видимо, в другом месте и в других условиях. Чтобы разрядить обстановку, многим военнослужащим предоставлены отпуска. По мнению представителей правительственной комиссии, причиной беспорядков послужили неуставные отношения и грубость начальников, а также "отсутствие определенности в статусе космодрома, нерешенность проблем финансирования, так как проект соглашения, который Казахстан намеревался предложить на минской встрече глав СНГ 14 февраля, до сих пор не подписан".
Правительственная комиссия должна представить свои заключения Кабинету министров Казахстана 6 марта, но уже 27 февраля заявила, что на запланированный на 17 марта старт советско-германского экипажа события не повлияют.
ЭРКИН Ъ-МАМЕДОВ
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3295
Чёрные дни Байконура
Мои воспоминания...
Люди бежали из города в Россию, на Украину…и т. д.(туда, где есть где жить, туда, где родственники, родители, есть квартира…, угол…). Некоторые, уезжая выламывали все, что могли, вплоть до сантехники. Но в основном квартиры обчищали пришлые казахи, которые лезли в город отовсюду, как тараканы… В разграбленных квартирах не было стёкол, в некоторых квартирах была выломана сантехника и текла вода… Было так, что в подъезде оставалось по одной-две квартиры, в которой ещё жили люди, а остальные квартиры были пустые, часть разграблена. Только в Ленинске, зимой 1994-1995 года я поняла, что такое блокада Ленинграда. У нас тоже не было ни света, ни воды…хотя нет, не совсем так… Точнее, осенью были перебои с питьевой водой – её завозили цесцернами…, а когда наступила зима, то вообще воды не было, а потом потёк кипяток из крана (при том, что холодной воды не было). Чтобы постирать бельё, нужно налить кипяток в ванну, и остудить его. Но, учитывая то, что в квартире не было отопления (температура телепалась от 7 градусов и ниже…), не было электричества.. (на одном кабеле «сидели» 5 и 7 МКР, - возможно и 6 МКР – не знаю…, электричество включали на минут 30 – час…, пока из-за нагрузки опять не выдержит кабель…и бедные солдаты опять долбят мёрзлую землю, ищут место, где кабель пробило… ), из-за кипятка, текущего из крана, вся побелка с потолка свисала лохмотьями…
В магазинах, которые остались, не было продуктов, нечего было купить, не было даже хлеба… Хлеб, который завозили в магазин с хлебозавода, тут же раскупали казахи и продавали втридорога…Если и придумаешь из чего приготовить покушать, то готовить не на чем…. Газ в дома зимой не шёл, говорили, что газ завезли какой то летний вариант…Короче газа не было… Помню, слепила пельмени, чтобы быстро сварить, но не дождалась электричества, чтобы сварить на плитке… Гладышев - бывший теперь уже муж, был в командировке, когда приехал, притащил откуда то, паяльную лампу. И вот на этой паяльной лампе, как то примостили кастрюлю и варили пельмени… в подъезде…. Видимо пошёл запах от еды…, выбегает сосед, увидел нашу кухню, попросил паяльную лампу чтобы доварить суп, говорит что третий день не может суп доварить, электричество дают, но люди включают плитки, обогреватели…, и опять электричество пропадает надолго…
Сергей уехал к бабушке в Уфу, а Лев испытал все прелести блокадной зимы…На улицу гулять не ходил, т. к. мокрую обувь, одежду и варежки сушить негде…. В блокадную зиму Льву было 6 лет и он пошел в 1 класс. В школе было также холодно, уроки шли по 20 минут… А дома нужно было успеть пока светло, сделать уроки…. Лев левша. А как пишет левша, - с лева направо, палочку написал, тутже её левая рука закрывает и пишет вторую палочку, смазывая первую…. Часто времени (пока на улице было светло…) на уроки не хватало. Сначала Лев писал то, что нужно было писать, а уж читала ему я, чтобы хоть на слух знал, о чем там написано… Бывало, и дописывал свои буквы в прописи, а я ему фонариком светила… Спали не раздеваясь, только что не в пальто…Вот так мы и пережили блокадную зиму 1993-1994 года
В 1995 зима была ещё холоднее, но пока мы были в Уфе, Гладышев притащил газовый баллон и подключил его сам к газовой плите. Правда первая попытка подключения у него была неудачная, его спасло то, что во время взрыва (видимо небольшого) он был не в кухне… Потом подключил так, что уже утечек газа не было… В нашем доме жили офицеры с которыми я служила в авиаполку, - зимой завидовали чёрной завистью, что у нас газ был…, во всём доме газа в квартирах не было…
Ул. Речная. Выжившие деревья 2008г.
Период полураспада
Чёрные дни космодрома начались сразу после распада СССР. Российские военные остались на территории чужого государства, на стратегическом объекте с неясным статусом и без денег.
Дома в военном городке зачастую отапливались буржуйками, пищу готовили на кострах.
Офицеры массово уезжали с Байконура, возвращались в родные места. Офицерские квартиры сразу захватывались местным населением. Часть из них была заселена, часть разграблена.
Сейчас немые свидетели 90-х - многоэтажки в старой части города. Вот, например, снимок, который кировчанин В. И. Замятин сделал на улице, раньше называвшейся Речной. Неподалёку от этого дома раньше начинался так называемый нулевой квартал, где жили космонавты.
Таких домов, с заложенными кирпичом окнами и дверями, и по сей день немало. С какой же целью брошенные офицерами дома “закупоривались” кирпичом? В основном для того, чтобы избежать разграбления внутренних коммуникаций. Но не только: довольно часто в опустевших зданиях в 90-х находили трупы людей: жертв преступных разборок и бомжей. В те годы в пригороде Байконура росло количество пунктов приёма цветмета. Несколько стартовых комплексов пришли в негодность по причине того, что из них были похищены кабели и электронная начинка.
Тяжёлые времена для космодрома и города настали в 1991-1992 годах, после распада СССР. Количество космических запусков резко сократилось, целый ряд офицеров и работников промышленности, в сложившейся обстановке хаоса и неизвестности, предпочли со своими семьями уехать с космодрома на родину (в Россию, на Украину и т. д.) в поисках лучшей жизни. Неясен был и статус космодрома, поскольку он "оказался" на территории суверенного Казахстана, а фактически эксплуатацию Байконура осуществляла Россия. Последней каплей стала передача коммунальных служб города от военного ведомства местным казахстанским властям, у которых не было ни средств, ни персонала для эксплуатации обширного городского хозяйства. Всё это привело к большим бытовым проблемам в суровую морозную и снежную зиму 1993/1994 года: в жилых и служебных зданиях города и космодрома постоянно отключалась подача электроэнергии, а тепло- и водоснабжение работали с огромными перебоями; во многих квартирах города температура воздуха снижалась до нуля градусов. В ту зиму были разморожены и выведены из строя системы тепло- и водоснабжения в нескольких десятках жилых домов Ленинска, и эти дома были заброшены (благо, в связи с массовым отъездом людей из города, в других домах высвободилось множество квартир, вполне пригодных для проживания).
«В начале 90-х во всем городе не было ни воды, ни света, зарплату не платили, а на космодроме в открытую промышляли банды охотников за цветными металлами, — говорит преподаватель военной кафедры местного филиала МАИ Василий Яицкий. — Офицеры сначала держались, а потом начали пить запоями. Еще я помню, как стояли дикие холода и мы с женой спали в валенках, а ребенка клали в картонную коробку от холодильника. Конечно, картон — слабая защита от холода, но все-таки лучше, чем ничего…»
Законсервированные в начале девяностых жилые дома вновь готовят к заселению — вынимают из окон кирпичи, ставят стеклопакеты.
…Тревожная обстановка царит и на космодроме. — Помнится, сперли скафандр для космонавтов. А ведь такое обмундирование не штампуют десятками. Костюмы шьют на заказ в единичном экземпляре. Ту пропажу нашли через неделю. Сотрудник космодрома отправил скафандр в подарок родным из Новосибирска. Как-то украли костюмы для индийского экипажа. Однажды по халатности чуть не подорвали ракету. А когда готовили к пуску наш секретный “Буран”, строители напились, забрались на лайнер, где нацарапали “Дембель 1988 год, рядовой …” и повредили плитку из дорогущего горного кварца. Было дело, когда солдаты развели костер, чтобы погреться, и сожгли оборудование ракетоносителя на полтора миллиона рублей.
Сейчас в городе почти не осталось людей, которые помнят возрождение Байконура и подготовку первых стартов, которые видели, как космонавты черпали ложками черную икру, запивая деликатес медицинским спиртом.
Большая часть ветеранов покинула город в начале 90-х годов. Тогда с развалом Союза рухнула и райская жизнь на Байконуре.
…В 1992 году космодром признали собственностью Казахстана. Мгновенно опустели прилавки магазинов. Доходило до абсурда — люди приходили к хлебозаводу, бросали через забор деньги, чтобы взамен получить хлеб. В казармах перестали кормить солдат. А их на Байконуре трудилось тысячи: электричество, вода, эксплуатация всех зданий и сооружений, уборка города — все лежало на плечах военнослужащих. В феврале 1992-го неуправляемая толпа молодых ребят рванула в сторону аэродрома.
Некогда счастливые жители Байконура бежали из города мечты как крысы с тонущего корабля. Ежедневно в Россию отправляли больше двадцати контейнеров, забитых мебелью и одеждой. Порядка двадцати семей каждый день покидали космодром. Находились и такие, кто без сожаления оставлял все нажитое с годами имущество, чтобы поскорее сделать ноги на Большую землю. Говорят, один мужчина бескорыстно выставил на улицу пять телевизоров. Не тащить же с собой!
К 94-му году от 112 тысяч человек на Байконуре осталось не больше 60.
А тем временем город начали осаждать жители окрестных аулов. Рыбаки, овцеводы, крестьяне повалили на Байконур тысячами. Еще недавно вход для них был закрыт. Теперь они штурмовали КПП. Только ленивый казах не мечтал получить пропуск в город, где светло, чисто и море жратвы… Только ленивый не мечтал пожить в коммунизме…
Жители казахских степей самовольно заселялись в пустующие меблированные квартиры, не брезговали наследством, оставшимся от прежних хозяев.
— Казахи помимо мешков с коврами, одеялами, седлами и халатами пытались затащить на этаж ишаков и овец, — делятся воспоминаниями горожане. — Они не могли приспособиться к душу и постоянно заливали соседей. Нужду справляли в подъезде. А по утрам молились во дворе. Когда в город пришли судебные приставы, многих казахов выгнали из квартир. Прописались те, кто нашел здесь работу.
Сегодня на Байконуре из 70 тысяч жителей большая половина — казахи.
Россияне снова уезжают.
Городские столбы пестрят объявлениями: “Срочно, в связи с отъездом! Продам комнатные цветы,”, “Коптильню, макеты РН “Союза”, “Протона, “Энергию” с “Бураном”, “Тюль, зеркало, муж. портфель. Дешево”, “Банки 3-литр., 10 руб./шт., сейф для охотника”. “Железную дверь, пианино, “Зем. участок в поселке Тюра-Там”…
Всем жителям Байконура, имеющим российское гражданство, государство предоставляет квартиры в городах России. Где именно — люди выбирают сами. Сложнее всего выбить жилплощадь в Москве. Однако ветераны Байконура, получив квартиры, не торопятся с переездом. Многие предпочитают сдавать новое жилье в аренду, кто-то оформляет новую жилплощадь на родственников или попросту продает.
Жители казахских аулов мечтают стать космонавтами
А это из и-нета... бывшие жители Ленинска делятся впечатлениями...
Guest_Артур [Фев 07, 2008 в 18:14] - до боли знакомый сердцу ВИД!!!
Guest_Гость Олег [Март 03, 2008 в 21:58] - Отвал башки, а ведь так хорошо жили
Guest_Татьяна [Март 04, 2008 в 12:56] - Ой! И крыша просела... и ни одного стекла... У кого-то там прошло молодое и счастливое время... А номер этого дома и сам он- по какой улице?
Guest_Гость [Март 16, 2008 в 18:29] - Какое чсастье, что я это вижу только на фото, сердце кровью обливается
Guest_Гость [Март 27, 2008 в 18:14] - В то время вот так вот полгорода выглядело!
Guest_Гость [Апр 04, 2008 в 08:30] - Больно и слезоточиво
Guest_Николай [Апр 11, 2008 в 09:52] - Да вся страна так выглядела. Честь и хвала тем, кто все это пережил и работает сейчас там!
Guest_Дурнева Лю [Апр 28, 2008 в 16:59] – Да. такое было. Как будто вчера.
Guest_татьяна бу [Май 09, 2008 в 17:25] - в таком же доме на ул Космонавтов 16 я прожила с родителями лет 5 в квартире 45 с1961 года
Guest_Виктор [Июнь 13, 2008 в 22:33] - А я тоже жил по Космонавтов, д.4 с 61г.
Guest_Евгений [Июнь 22, 2008 в 09:07] - До 73 г. жил на Космонавтов 12 кв. 54(вроде бы), внизу еще было бюро пропусков. Потом на К. Маркса 3...
Guest_Гость Ната [Июль 02, 2008 в 19:21] - А мы жили на пл. Ленина, д.8, кв.12 с 60 по 72гг. Хорошие были года и как жалко смотреть на такую фотографию
Guest_Гость [Июль 17, 2008 в 21:47] - Женя, Вахно мы были вашим соседями- Толстопятовы. Царствие Небесное Алиму Филлиповичу и тёте Любе... Марина
Astronom [Нояб 06, 2008 в 13:31] - По моему, это на Речной, недалеко от "нулевки" и спорткомплекса "Маяк". Еще в те годы улица Комарова такая же была почти вся.
MK_LoVeR [Нояб 07, 2008 в 02:56] - Это дом номер 1 по улице 50-лет Октября, он и сейчас заброшен. Прямо напротив него за бетонной оградой - бывший склад воинской части. Рядом и на улице Комарова все дома жилые. Вообще в городе постепенно восстанавливают старые заброшенные дома, делают ремонт. Вселяются в большинстве своем казахи.
Yelloff [Нояб 07, 2008 в 07:03] - Да, это первый дом по ул. Ручная, 50 лет Октября, Максимова... напротив поле раньше там даже стояли футбольные ворота, справа, если стоять лицом к дому, Маяк, слева Нулевка, за забором подземный бункер, что за бункер не знаю, но во времена СССРа наверх выходило много антенн. Скорее всего убежище для обитателей Нулевки.
Astronom [Нояб 07, 2008 в 08:06] - Помнится, я и моя супруга в 92-94 имели проблемы с жильем и ходили по таким заброшенным квартирам, подыскивая подходящую. Несмотря на обилие таких домов, найти было трудно - сантехника, окна, входные двери снимались чуть ли ни на следующий день после отъезда хозяев. Все удобства - только стены. В конце концов нашли через несколько месяцев поиска.
Гость_Гость [Окт 06, 2009 в 13:05] - Я уехал с Байконура в 1993г. смотрю фото и как вчера всё было... ностальгия... По всему городу такие дома стояли, что с "нами" развал союза сделал!!! Спасибо фотографам.
Гость_Екатерина [Янв 25, 2010 в 16:01] - Спасибо за фото...
Гость_L.B. [Март 12, 2010 в 15:56] - меня родители отправили учиться после садика к бабушке, в Ростов-на-Дону, еще в 89г. В моей голове остались воспоминания о полном жизни, благоухающем великом городе, в котором живут настоящие военные, с большой буквы ОФИЦЕРЫ с их семьями (таких людей сейчас так мало). я была просто шокирована видеть это. была наслышана, но чтобы видеть, хоть и не фотографиях. это жестоко. без комментариев.
Гость_Таня [Июль 29, 2010 в 14:52] - это мой родной дом... на 4-ом этаже угловые окна и балкон... а на катке проводила все свободное время, мечтала стать фигуристкой, а стала пианисткой.. Мне снятся улицы и мое детство. Я в шоке!!! Сижу и плачу
Гость_Гость [Апр 07, 2011 в 15:03] - я тут служил и это был ад
владимир [Апр 17, 2011 в 09:18] - обращаюсь к гостю от 07.04.2011 наверное до этого было много грехов
sany [Апр 17, 2011 в 23:20] - Если это Речная дом 2 (я в этом почти уверен) то третий этаж угловая квартира моя, жил там с 61 по какой-то шестидесятый, потом переехали на Неделина 1
Гость_Гость [Апр 24, 2011 в 17:28] - Эх, ребята. Я помню, на этом пустыре каток заливали, столько было ребятни.
ГОРОД – ПРИЗРАК…
Фотографии г. Ленинска, сделанные 20 октября 2002 года: Пейзажи г. Ленинска - дома, в которых никто не живет
…Тяжёлое положение дел на Байконуре. Многие уже успели уехать. Милиции не было. Началось мародёрство. Дошло до того, что спецрельсы стали разбирать на металлолом. Дома заселялись пришлыми казахами… На первых этажах домов люди стали держать скот, как в хлеву…
Жуть берёт… мёртвый город…
А дальше я просто скину информацию из различных источников Читайте...
Это не нуждается в иллюстрациях!
Время беды
Ленинск. 1968 год.
Казахстан. Станция Тюра-Там. Город Ленинск, он же секретный Байконур. Город Байконур, в недавнем прошлом город Ленинск, занимает особое место в инфраструктуре космодрома. Город расположен у железнодорожной станции Тюра-Там, в Кармакчинском районе, в Кзыл-Ординской области Республики Казахстан, в излучине реки Сыр-Дарья, и занимает площадь около 40 квадратных километров бывшей выжженной солнцем пустыни, превращенной руками человека в современный город. Река Сыр-Дарья служит для города естественной границей с запада и юга. Город является административным и хозяйственным центром космодрома и имеет статус города республиканского подчинения. Название Кармакчи происходит от казахского слова «кармак» - удочка, что свидетельствует об одном из основных занятий местных жителей - рыболовстве. Разъезд Тюра-Там построен в начале 20 века. Тюра-Там в переводе с казахского означает «дом Туре». Во время строительства железной дороги единственным сооружением на противоположном берегу реки Сыр-Дарья был мазар - могильный памятник одному из сыновей богатого рода Туре, что и дало повод назвать станцию Тюра-Там. В 30-х годах Кармакчи - районный центр Сырдарьинской, а с 1938 года - Кзыл-Ординской области.
Стоит отметить, что город Ленинск был красавец. Строили его с любовью. Ухоженный, очень зеленый, где реально мыли асфальт по утрам, с мылом. Считается, что климат там тяжелый, вот как описывает его один из специалистов-ракетчиков в своих воспоминаниях: «Летом жара до 45 градусов по Цельсию, зимой мороз до 40 градусов. Летом песчаные суховеи, зимой снежные бураны. Грунты засоленные, подземные воды агрессивные. Трубы и электрические кабели, уложенные в грунт, через 3-4 года, а иногда и через год выходят из строя из-за коррозии. После обмеления Сыр-Дарьи в конце 80-х годов космодром, жилые районы и зеленые насаждения не получали нужного количества воды, несмотря на большой водозабор из артезианских скважин. По засоленности и бактериальной зараженности вода в районе космодрома никогда не удовлетворяла требованиям санитарных норм. Обилие ядовитых змей, каракуртов, скорпионов, фаланг и тучи комаров дополняют общее впечатление к постоянному напряжению от эпидемиологической опасности заболеваний холерой и чумой. Бич местного и пришлого населения - тысячи сусликов и тушканчиков - разносчики этих опасных заболеваний». Страшноватое описание. Но мы жили, радовались нашему городу и, как все мальчишки того времени, не обращали серьезного внимания на жару или морозы. Ракеты, космонавты, великий и безграничный космос, манящий свет звезд - вот чем жили все жители нашего города, не зацикливаясь на природных сложностях данного места. Город жил дружно: во дворах собирались большие дворовые команды детворы, соседи по подъезду знали друг друга, ходили в гости или забегали стрельнуть соли или сахару. Народ дружил квартирами, подъездами, домами, дворами. Пацанами мы целыми днями носились по улицам и паркам нашего города, получая жизненные уроки и закваску на будущее. Гоняли на великах в закрытую зону стартов, преодолевая охрану и иногда получая от этой охраны тумаки. Ездили туда для того, чтобы нарвать мамам тюльпанов, потому что там росли самые красивые и крупные тюльпаны. Наверное, оттуда возникла расхожая в прошлом фраза - тюльпаны Байконура. На старт ракеты народ лез на крыши «хрущевок», и каждый старт был праздником для горожан. Тем более что девяносто процентов жителей города принимали в обеспечении стартов ракет самое непосредственное участие. Здесь рождались и умирали герои космоса, а великий строитель космодрома Сергей Павлович Королев и великий строитель ракетных двигателей Михаил Кузьмич Янгель были для мальчишек примером верности выбранному делу и выполненному долгу перед страной. Зеленый, красивый, очень ухоженный, город спокойно смотрел в будущее, стоя на острие реализации великой идеи, стремления огромной страны к звездам, и не ведал, какая катастрофа его ожидает. В этом городе с 1968 года работают мои родители по приглашению Министерства обороны СССР.
Казахстан. 1992-1994 годы.
К тому моменту наш город Ленинск окончательно стал городом Байконуром в суверенном государстве Казахстан. Тогда это государство было накрыто тьмой бандитизма, шквалом преступности, замешанной зачастую и на национальной почве, впрочем, как и Россия. Никого не минула чаща сия. Из Ленинска основная часть русских офицеров-ракетчиков и гражданских специалистов бежали в Россию, бросив квартиры и имущество. Россия и Казахстан сделали все, чтобы скрыть и забыть эти позорные страницы, но так было. Еще живы свидетели всего этого кошмара.
В Ленинске подняли бунт строительные части. Реальный военный бунт.
Вот как эти события вспоминает очевидец.
«В ночь с 23 на 24 февраля 1992 года в военно-строительных частях 110, 118, 253 площадок космодрома Байконур вспыхнул бунт солдат. Всего за несколько часов бесчинств, грабежей и разбоев военному и государственному имуществу был причинен многомиллионный невосполнимый ущерб. Не обошлось и без человеческих жертв. Основным поводом для бунта, лейтмотивом было: «Солдаты устали терпеть голод и лишения… каждодневные издевательства со стороны офицеров… стройбаты – это грязь и позор нашего общества!..» Формальным поводом послужили арест и содержание на гауптвахте нескольких «авторитетов» из числа солдат-чеченцев, отличавшихся наибольшим цинизмом к армейской службе, отказывающихся работать на стройке, ходить в наряды, убирать помещения, выполнять приказы командиров и начальников. Вот их-то и кинулись выручать подогретые алкоголем и наркотиками сотоварищи, бездельники и тунеядцы, которых потом назовут «борцами за справедливость» и чуть ли «не со всей стройбатовской системой». Ими была предпринята попытка захватить оружие в военной комендатуре. Однако часовому, охранявшему ворота военной комендатуры, очередью из автомата удалось ранить водителя автомобиля, идущего на таран, и тем самым радикально поломать планы нападавших, предотвратить захват и распространение по Байконуру автоматов, пистолетов, штык-ножей, гранат и других боеприпасов. После неудачи с захватом комендатуры толпа возбужденных солдат бросилась громить ближайший военный городок: солдатские казармы, штаб, столовую, склады. Зазвучали призывы: "По домам! Пошли с нами! Бей! Громи! Круши!" Рядовые солдаты-строители заразились этим всеобщим психозом. Толпа стала расти, покатилась от одного военно-строительного городка к другому. По пути громили казармы, били стекла, ломали мебель, двери, срывали замки с продовольственных и вещевых складов. Безоружных офицеров, несущих службу дежурными, и тех, кто пытался оказать сопротивление, не пустить в казармы, бунтовщики избивали. Бунт достиг такой силы, что, чтобы успокоить население, глава администрации города В. Брынкин и начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко выступили с обращением к военнослужащим, рабочим и служащим космодрома, жителям города Ленинска. Обращение было распространено в виде листовки и передано в средства массовой информации».
Привожу этот документ.
«24-26 февраля произошли волнения среди солдат - военнослужащих строительных частей, дислоцированных вблизи города Ленинска. Во время волнений имели место случаи поджога зданий, угона транспортных средств, хищения материальных ценностей. К несчастью, не обошлось и без человеческих жертв. Погибли четверо военнослужащих строительных частей, имеются травмированные. Командованием космодрома, органами власти и правопорядка приняты решительные меры по обеспечению безопасности жителей города. Усилена охрана жизненно важных объектов. Поддерживается общественный порядок. В боевой готовности находится отряд ОМОН. В город прибыли специальные комиссии Республики Казахстан и военно-строительных частей, ведется тщательное расследование причин и последствий волнений. В этой острой ситуации появились экстремистские элементы, сеющие панику среди жителей города - тружеников космодрома. В этой связи администрация города и командование космодрома призывают всех военнослужащих и жителей города проявлять выдержку и спокойствие. Ситуация полностью контролируется. Обстановка не требует применения оружия и других силовых мер. В соответствии с подписанными 14 февраля в Минске соглашениями в Республике Казахстан ведется подготовка законодательных актов по вопросам социальной и правовой защищенности военнослужащих. Решаются вопросы обеспечения товарами и продовольствием. Однако для этого требуется время и спокойная обстановка. Соотечественники, друзья, товарищи! Мы обращаемся к вашему сердцу и разуму - не допустим разрушения многовековых традиций дружбы и братства, уважения и почитания культурных традиций народов, прислушаемся к призывам аксакалов и ветеранов космической гавани к благоразумию! Мы верим в то, что мужество, с которым наши люди многие годы в труднейших условиях надежно выполняли все уникальные задачи космодрома, не изменит труженикам космодрома и сегодня, что многолетняя мировая слава Байконура не будет отдана на попрание политиканству, безудержным страстям и анархии. Призываем всех спокойно выполнять свой гражданский и воинский долг перед Отечеством и народом, который верит нам и надеется на нас.
Глава администрации города Ленинска В. Брынкин
Начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко
2 марта 1992 года.
Следует отметить, что жертв, как было установлено в последствии, было гораздо больше. Погибли не только рядовые воины-строители, но и офицеры, гражданские специалисты и просто жители города. Бунт подавили, но с этого момента жизнь города покатилась под откос. Продолжались беспорядки в отдельных частях, расположенных в городе. Большое количество солдат самовольно оставили части, и эти дезертиры занимались бандитизмом и мародерством. Если раньше вечером и ночью в городе было абсолютно безопасно, то с 1989 года Ленинск превратился в интернациональный бандитский заповедник. Солдаты-чеченцы требовали у руководства космодрома, чтобы их не заставляли мыть полы, и резали своих сослуживцев без особых проблем. Украинские сержанты полагали, что им можно отбирать деньги у «чурок». И драки, драки... Нерусские били русских, и наоборот. С середины 1990 года в Ленинск стали приезжать представители национальных «фронтов» союзных республик и убеждать солдат бежать на «свою родину». Апогея это движение достигло в феврале 1992 года, когда началось массовое бегство солдат, призванных из Казахстана, они составляли большинство солдатской массы космодрома. Убегая, они сжигали казармы и штабы своих частей, разворовывали имущество.
Параллельно резко усилились проявления национализма у местного населения. В 80-е годы Ленинск открыли для работы казахскому населению из Тюра-Там, и город стал подвергаться нашествиям вандалов и грабителей. Это превратилось просто в беду после передачи Ленинска в 1989 году местным казахстанским властям.
Вот свидетельства очевидцев о том времени.
«А вы за семьи свои не боитесь?»
Предупреждали: «Март 92 года для Ленинска будет кровавым».
Капитан А. Азаров рассказывает:
«Живет по соседству со мной семья одного казаха. Раньше жили спокойно, тихо и дружно. А недавно встречает меня и говорит:
- У тебя хорошая квартира. Ты скоро уедешь, и я ее займу!
- Почему это я уеду?
- Уедешь... скоро вы все отсюда уедете!»
На 1 марта у руководства космодрома имелась информация из четырех космических частей о том, что казахи угрожают погромами офицерским семьям. В ночь на 1 марта три десятка казахов напали на хлебозавод с криками: «Мы вам покажем!»
В воскресенье к прапорщику В. Ипатьеву на квартиру пришел казах-сантехник, хотя его никто не вызывал. Объявил:
- До 7 марта мы займем твою квартиру!
Подполковник М. Сатвалов говорит:
«Жена дружит с одной женщиной-казашкой. Недавно та посоветовала 4 марта детей в школу не отпускать. Причины объяснять не стала».
Заведующий отделом культуры проинформировал, что в городе была снята листовка, призывающая к погромам жителей Ленинска. Главное выражение: «Убирайтесь отсюда!» Ленинск взбудоражили слухи: на 3 марта 1992 года назначен митинг казахов на площади Ленина, а 4 марта ожидаются погромы офицерских семей».
Вот так. Справедливости ради скажу, что я вырос среди казахов. Мама, работая на телевидении, часто ездила снимать репортажи о стойбищах кочевых казахов и брала меня с собой. На станции Тюра-Там и в городе у меня было полно друзей – казахов, и никогда я не сталкивался с проявлением национализма. Хотя бывали и драки между русской и казахской школами. Вот только в «русской» училось достаточно много казахов, а в «казахской» - достаточно много русских. Эти молодежные драки были местной молодежной забавой и не носили никакого признака национализма. Почему в описываемый период произошел такой всплеск национализма по отношению к русскому населению, мне сказать сложно. Время было такое.
Самым страшным временем для Ленинска стала зима с 1993 на 1994 год.
Снова обратимся к воспоминаниям очевидцев тех дней.
«Уже 24 октября выпал снег, наступили настоящие холода, продолжавшиеся до апреля месяца. В истории космодрома такой снежной, суровой и продолжительной зимы старожилы не помнят. Городская ТЭЦ обеспечить город теплом не могла - не хватало мазута. В большинстве жилых домов температура воздуха не поднималась выше 5 градусов. Во многих зданиях старой застройки вышли из строя системы отопления, водовода и канализации. На эти дома было больно смотреть - из окон пустых квартир свисали огромные сосульки замерзшей воды. Все улицы города были разрыты - ремонтные бригады военнослужащих не успевали устранять порывы теплотрасс и водоводов, а из-за скачков напряжения в электросети в городе было несколько пожаров, в том числе сгорел и Дом офицеров. Жители города были оставлены на самостоятельное выживание. Централизованное снабжение города практически прекратилось, начались перебои с продуктами, электроэнергией, теплом, водой, бытовым газом. Многие жители готовили еду на кострах на улице, керосинках, в ход шли паяльные лампы, сухое горючее и т. д. В квартирах ставили давно забытые «буржуйки», туристические палатки, чтобы было теплее спать. Жители домов, где перемерзала система отопления и канализации, переселялись в другие, более новые дома, благо, что в то время освобождались сотни квартир, так как многие офицеры, в первую очередь младшего командирского звена, не выдержав суровых испытаний службы и жизни на космодроме, увольнялись из Вооруженных Сил, а точнее, бросив все, самовольно покинули части и уехали в Россию. Другие сбежали в соседние страны СНГ, откуда были родом. Город опустел, около семи десятков домов были заброшены, а оставшиеся после отъезда военнослужащих и гражданских специалистов пустые квартиры из-за безвластия в городе были разграблены или незаконно заселены местными жителями близлежащих аулов, поселков и городов Казахстана. Зачастую это были люди с уголовным прошлым. Вечером стало опасно выходить на улицы города, нередки были случаи избиения и даже убийства военнослужащих. Офицерами не раз поднимался вопрос о разрешении ношения личного оружия для самозащиты. Получив отказ от командования, вооружались самостоятельно. В домах, где проживали семьи офицеров, устанавливалось круглосуточное дежурство, караулы из офицеров, вооруженных огнестрельным оружием. Окна квартир на первых этажах, брошенных в первую очередь из-за бандитизма и воровства, закладывали кирпичом. Двери в подъездах домов заваривали, оставляя проход только в одном подъезде, где и несли охрану офицерские караулы. Для прохода в квартиры в других подъездах проламывали стены брошенных квартир на первых этажах».
В довершение всеобщего кошмара в городе погибли все деревья, и город-сад превратился в город- призрак. К огромному счастью нашей семьи, мы покинули Ленинск до этого кошмара. Министерство обороны предоставило отцу квартиру в Омске, куда мы и прибыли в 1980 году. Город Ленинск остался в моей памяти красивым, счастливым, зеленым, любимым. Городом детства. Городом солнца.
И ещё один страшный рассказ... К рассказанному я отношусь с недоверием, хотя...
В городе было спокойно, пока туда не полезли, пардон, как тараканы, из всех щелей, из ближних и дальних аулов, из населённых пунктов, которые располагались по берегам Аральского моря, превратившегося в Аральскую лужу...
В 1994 году, во время отпуска, который мы проводили в Уфе (муж был на сутках - на дежурстве в части...), нашу квартиру ограбили, а под нашим балконом (а жили мы на 6 этаже), нашли труп, который сбросили с высоты...
В городе начались случаи убийства офицеров... Рабочих мест в Ленинске и так было недостаточно, а тут... Перебивались приехавшие перепродажей втридорога, скупленного хлеба, завезённого в магазин, тем же офицерам, которые вечером приезжали на мотовозах в город...
Продавали продукты на рынке (овощи, фрукты, мясо, рыбу...), причём, часто овощи собирали с огородов, которые принадлежали семьям военнослужащих, проживающих в Ленинске. В 94г, а особенно в "блокадную зиму " 1995 года, пайковые мы не получали, женщины из строевой службы звонили на склад и узнавали состав пайка. Продукты пайка нас очень выручали. Муж привозил из части что мог и всё это выручало. Как выживали пришлые..., не знаю! После первой блокадной зимы я сбежала на Урал, оставив мужа дослуживать на Байконуре. Можно только догадываться о тех ужасах, которые были во вторую блокадную зиму и не только в зиму... Так что, возможно что эта история - быль, и она ужасна!
Омск. 1994 год.
В конце зимы этого года я получил большое письмо от двух семей, проживающих в Ленинске. Эти семьи дружили с моими родителями, а их дети учились со мной в одной школе. Так получилось, что в России у них никого не было. Это письмо, полное боли и страха, было воплем о помощи. Они просили помочь им покинуть Ленинск любым путем. Точно такое же письмо получил и Сергей от своих друзей. Вот он и появился.
- План такой. Кругом бардак. Менты за бабки, что хошь, не заметят. Деньги есть. Необходимый транспорт найдем, как и все остальное. От твоего города туда тысячи две километров. Граница практически отсутствует. Кликнем дружков наших армейских, соберем группу - и бросок туда. Грузим народ и тикаем обратно. Они наши друзья, надо их спасать. Что скажешь?
Идея была сумасшедшей. Но возможной. В новоявленном государстве под названием Россия и правда был вселенский, всепоглощающий бардак. Наш определенный опыт тут помощник, да и армейских друзей хотелось обнять. Город детства свой хотелось повидать. Авантюризм чистой воды, но где наша не пропадала. Кроме того, мы своих не бросаем - такой закон был на улицах нашего города, и мы были ему верны, насколько это было возможно. Через несколько дней группа была в сборе. Наши сослуживцы отозвались быстро, друзья-армейцы, с кем прошли через многое. Было такое волшебное слово в советском нашем детстве и юности - «надо». Вот парни и прикатили.
Павел Кожинцев – врач и сапер, позывной «Лепило».
Олег Журавлев – классный механик и водила боевой техники, позывной «Мех».
Олег Пак – снайпер от Бога и мастер кого-нибудь грамотно стукнуть, позывной «Кореец».
Олишер Усманов – классный водила, боксер, следопыт, знающий пять языков, позывной «Дух».
Игорь Качанов – инженер радиосвязи, спец в радиоэлектронике, позывной «Ключ».
Итого семь человек, включая нас с Серегой. Денег было вполне достаточно. У меня водилось в то время кое-что от прошлых заработков, и Сергей привез крупную сумму в долларах, о происхождении которых он старался не распространяться. У каждого свои тайны, тем более что все мы уже были серьезными мужчинами, а некоторые уже обзавелись семьей.
Через знакомых военных вышли на одного хитрого и ловкого прапорщика, который за очень приличную сумму американских денег передал нам на территории одной военной части вполне живой БРДМ-2, или, как его зовут в армии, «бардак», без КПВТ в башне. А также вооружил маленько, вручив четыре «сучки», три «стечкина», плюс патронов горку, немного спецсредств, да несколько приборов ПНВ. На мой вопрос, не хватятся ли, пьяный прапор, страшно довольный сделкой, сказал, что сейчас можно все, были бы бабки.
- Вы только смотрите, парни, не шибко. Если что, я вас не знаю, а вы - меня. А так, будут деньги, заходите еще. Жду вас с возвратом вверенного имущества, не то платить вам в два раза больше.
Один, ныне покойный, высокий милицейский чин снабдил связью и документами.
- Серьезной проверки они не выдержат, но ты сам видишь, что вокруг творится. Сойдет, друг мой. Если что, звони, помогу, чем смогу. Но скажу тебе, таких дураков, как вы, на всей территории новой России уже не рожают.
Кроме того, у другого прапорщика добыли в аренду за умеренную плату армейский ЗИЛ-131 с лебедками и оборудованием для преодоления водных преград, несколько комплектов униформы, столь модной тогда летней «маскировки».
- Парни. Верните хотя бы кузов, чтоб было что списать. Форма мне без надобности, этого добра на складах хоть жопой ешь.
- А ракету можешь достать? – спросили мы прапора.
- Могу, только будет стоить дороже, - ответил нам прапор на полном серьезе.
Это была шутка. Ракета нам без надобности. Он же снабдил нас запасом нового экспериментального питания для армии, которое только появилось в войсках. Слава прапорщикам Советской армии, они могут украсть все!
Имея все, что необходимо, ранним утром мы тронулись в путь. Грязь на дорогах уже сошла, подсохло. Намечалась зелень, и весна ожидалась теплой. До границы с Казахстаном нас никто не остановил. Даже намека на проверки не было.
Казахстан. 1994 год.
Границу, если это можно назвать границей, проскочили также легко, двигаясь на Петропавловск. Большие города обходили по разбитым дорогам, а то и по степи. Это сейчас там дороги хорошие, а тогда, как после обстрела. Чего мы там насмотрелись в пути - отдельная песня. Бандитизм расцвел пышным цветом, и на наших глазах пару раз убивали людей, особенно из-за паленого бензина, который продавали вдоль дорог на подъездах к крупным населенным пунктам. В безвременье, безвластие и хаос погрузились все.
К Ленинску подошли под вечер. Свернули с дороги и по противоположному от города берегу Сыр-Дарьи дошли до «Нулевки». Мы ее хорошо помнили по детству.
Вот как описывает ее один из жителей нашего города:
«Нулевка» - шикарная по тем временам супергостиница с огромным парком для прибывающих на полигон экипажей космонавтов и членов Госкомиссии. На берегу реки, огорожена от остального города правильным забором, все усажено яблонями сорта ранет и сливами. На всякий случай вдоль реки Сыр-Дарьи была возведена дамба, и на этой дамбе построена большая ажурная беседка. В исторических хрониках Королев частенько беседует с космонавтами в этой беседке».
Все пацаны города, особенно живущие на улице Речной (затем 50 лет Октября), ходили в набеги на «Нулевку». Основная задача набега - проникнуть на «Нулевку», нарвать ранета и без потерь уйти обратно за забор. Если охрана нас ловила, то кара в виде армейского ремня по заднице ждала всех.
Вот недалеко от «Нулевки», на противоположном берегу, мы и встали лагерем таким образом, чтобы с города нас не было видно. Еще в наше время Сыр-Дарья сильно обмелела, а сейчас воды было еще меньше, и переправа техники не вызывала опасения. «Лепило» и «Дух» отправились осматривать место переправы, остальные готовили технику, проверяли радиосвязь и оружие. Пахло в степи, как в детстве, пряно. Сильно смущало то, что в городе почти не было света. В районе кинотеатра «Сатурн», на верхних этажах жилого дома, горело несколько квартир, однако пожарных не наблюдалось. Темень и какая-то жуть - и все это наш город солнца. Моросил противный мелкий дождь.
Переправились быстро, несмотря на сильное течение. Помогли два острова, возникшие уже после нашего отъезда прямо по центру русла. Больно обмелела наша река, больше похожая на горный ручей. Вышли на дамбу между «Нулевкой» и спорткомплексом. Этот спорткомплекс посещали почти все молодые горожане. Однако сейчас он был полуразрушен, а отсутствие освещения приводило в полное уныние. Через футбольное поле и бывший парк выехали на улицу Речную. К слову, от большого парка ничего не осталось. Мертвые скелеты деревьев частично были вырублены, видимо, на дрова. Впечатление ужасное, мы так любили тут гулять с отцом и мамой. Первые этажи в домах, окна в четырехэтажных «хрущебах», заложены кирпичом. Это производило еще более кошмарное впечатление. Намного позже, чтобы привести эти дома в порядок, заложенные кирпичом окна и стены покрасили. Но кошмарное ощущение от такого усеченного дома осталось.
Хрипнула рация.
- Да, парни, тут у вас, похоже, полный трендец, - сообщил «Лепило».
Двигались колонной, БРДМ - головной, ЗИЛ - замыкающий. Я сидел за башней БРДМ, крутил фароискателем, узнавая дорогу и окрестности. Двигались медленно, узнавал я все с трудом. Все дома в каких-то черных подтеках, из окон торчат трубы «буржуек». Кругом грязища, все перерыто. Свернули в районе 5-го дома, в котором я жил когда-то. Ни одно окно не светилось, уличное освещение отсутствовало напрочь. Горы мусора растаскивал ветер, даже собаки не лаяли. Проехали разбитый продовольственный магазин, расположенный на первом этаже жилого дома, в который ходили все, кто, как и я, жил в этом районе. За ним остов сожженного маленького магазина, бывший «Овощной». По правую руку остался знаменитый детский садик. Это был очень хороший детский сад, но почти весь деревянный. Теперь он стоял темный, с разобранным забором и беседками, видимо, на дрова, и смотрел мне в душу разбитыми окнами с вырванными с мясом рамами.
Свернули направо, к Дому офицеров, сожженный остов которого возвышался черной громадой над огромным пустырем. Раньше здесь был городской центральный парк, в котором гуляли горожане. Мы были в шоке. Вот и нужный нам дом. Ранее на пятом этаже этого дома размещалась редакция телевидения, в которой работала моя мама, и я часто бегал сюда в детстве. Вязкая темень. За всю дорогу ни души. Мы остановились, потушили огни, дабы не привлекать внимание, но движки не глушили из осторожности. Ребята быстро разбежались по секторам, прикрывая на всякий случай нашу маленькую колонну, а мы с Сергеем двинулись искать квартиру первой семьи, светя фонариками под ноги. Войдя в подъезд, мы пожалели, что не взяли с собой противогазы. Вонь и страшенная грязь, горы мусора. Двери в квартиры первого этажа заложены кирпичом. Лестница на второй этаж перекрыта решеткой до самого потолка, калитка в середине закрыта, а через крупную ячейку решетки мне в лоб смотрело сдвоенное дуло охотничьего ружья двенадцатого калибра. Владелец ружья, старик лет семидесяти, не утерявший военной выправки, подсвечивал себе лестницу старой керосинкой, подвешенной на палке.
- Орлы, - заявил дедуля. - Стволы заряжены картечью. Бабахну - и разом оба к праотцам, несмотря на ваше грамотное построение. Оружие свое вниз. Руки держать так, чтобы я видел. Резких движений не надо. Кто, куда, к кому, и порезвей.
- Товарищ полковник, - хотя мне сложно определить, может он бывший прапорщик, но все советские офицеры, даже в отставке и на пенсии, любили такое обращение. - Докладываю. Специальная группа прибыла для организации эвакуации семьи майора Сапеги, квартира 53. Прошу организовать допуск и обеспечить наши действия.
Старик внимательно осмотрел нас и рявкнул:
- Документы левой рукой медленно и плавно бросаешь сюда, и без шалостей, бойцы, - старик повел грозно стволами.
- Резвый дедуля. Спецура бывшая, что ль, – Сергей осторожно бросил ему документы.
Старик, щурясь при слабом освещении керосинки, внимательно разглядывал документы.
- Сапегу сюда, - сказал кому-то, невидимому в темноте.
- Деда, ты стволы-то подбери, а то, не дай Бог, дрогнет палец, - сказал я, с напряжением поглядывая на движения старика. На лестнице нам, правда, деваться было некуда, залп в упор двенадцатого калибра просто смел бы нас без шансов уцелеть.
- Стой, внучек, как стоишь. Ты мне так больше нравишься, а то повадки у вас больно правильные. Страховочка, оружие, униформа, посты выставили грамотно. Люди работают сами, без команд. В подъезде только лопухнулись.
Сергей осторожно повернулся ко мне и прохрипел:
- Точно спецура. Только, похоже, конвойная. Чутье слишком сильное.
Появился заспанный Сапега и заорал диким голосом, увидев Серегу.
- Это свои, полковник. Свои! Свои! Свои! Они приехали забрать нас. Родимые. Стволы двенадцатого калибра исчезли. Нас пустили внутрь второго этажа.
Полковник и правда оказался непрост. Оборона подъезда вполне грамотная. Наблюдатель через окно подъезда следил за улицей и заметил наш заезд, на всякий случай держал на прицеле старого СКС почти невидимые во дворе наши автомобили.
- Держите ксивы. Раз вас признали, ступайте. Но совет примите. Документы справные, но фуфло. Откуда, орлы, БРДМ стибрили? А? - старик с прищуром глядел на нас.
- Приобрели по сходной цене, полковник. Сейчас в армии великая распродажа и большие скидки, - ответил я полковнику.
Подъезд уже стоял на ушах. Одна семья собиралась, а все соседи помогали и параллельно рассказывали нам о тех ужасах, которые они тут пережили. Слезы, крики разбуженных детей. Охи, ахи. В итоге к отъезжающей семье добавилось еще пару человек.
- Все, ребята, еще пять минут. Мебель и все остальное бросаем, берем только самое необходимое, - командовал Сапега.
У меня и у Сергея заработали рации:
- «Головной», это «Дух», во дворе, на одиннадцать часов, движение. Трое, оружия не видно. Приглядываются.
Сергей начал подгонять людей.
- Местные шакалы воздух нюхают. Пока их мало, опасаться нечего, - сказал полковник.
- Внимание. Обеспечиваем выход семи человек и посадку, - отдал указание ребятам по рации Сергей.
- Может, с нами еще кто? - спросил я у полковника, который явно был старший в этой общине.
- Нет. У оставшихся в России никого нет. Будем тут доживать. Удачи вам, парни. Приятно знать, что там, - он неопределенно махнул рукой на восток, - еще есть нормальные люди. Он пожал нам руки и открыл решетку.
- «Головной», это «Кореец». Добавляются гости, двое, следуют к первой группе, что в секторе «Духа». Погрузку закончили, - ожила рация.
Мы с Сергеем метнулись в темноту двора.
- Сбор, уходим, - передал Сергей по рации.
Повернули перед гостиницей снова к парку и спорткомплексу. Выехали на Речную и повернули налево, к кинотеатру «Сатурн». Вот и адрес. Снова страшенная вонь в подъезде, а во дворе горы мусора. Тут грамотных людей не было, мы долго ломились в металлическую дверь, пока нам не открыла заспанная тетка, замотанная в какое-то тряпье. По грязной, заваленной всяким хламом лестнице поднялись на третий этаж. Долго стучали и переговаривались через закрытую дверь. Наконец нам открыли. Тут дело пошло быстрее, так как родственники этой семьи, живущие в Новосибирске, предупредили их, что мы скоро будем. Опять слезы и рассказы об ужасах местной жизни. Люди с трудом расставались с нажитым, но мы предупредили жестко: берем минимум.
Погрузились без происшествий. Пересекаем темный двор, неприятное ощущение от отсутствия деревьев дополняют скелеты скамеек у подъездов. Дерево у сидушек выломано, видимо, на дрова. Неприятно давила на уши тишина. Почти полная. Никакого движения.
Снова выскочили на Речную и, набирая скорость, рванули в сторону Дома пионеров. Вышли на адрес, но тут начались неприятности. На дороге, ведущей к нужному дому, стояла старая разбитая «шестерка», перегородив нам дорогу. Двигатель работал, но тонированные стекла не давали возможности понять, есть кто там или нет. С башни БРДМ я направил фароискатель на машину. Тишина, движения нет.
- «Головной», это «Мех», что делаем, подвинуть ее броней?
Мы с Сергеем продолжали молча оценивать ситуацию.
- Все на стреме, мы пошли на досмотр.
Сергей показал мне знаками, что обходим авто с двух сторон и смотрим на ситуацию. Спрыгнули с брони и, держа машину на прицеле, осторожно двинулись к ней, заходя с двух сторон.
- «Головной», это «Лепило», движение на два часа.
Зона ответственности «Лепило» - правый борт колонны. Я иду справа и немедленно перевожу ствол в указанное направление. Сергей держит машину.
- Але, гараж. Ху..…е тут светите и шумите. У..…я еще и стволы у вас. Это кто ж тут буянит?
Бородатый мужик, одетый в полувоенную форму, вынырнул из темноты со стороны близстоящего дома. Он пытался внимательно рассмотреть нашу колонну, щурясь от яркого света прожектора с «бардака». Пришлось осадить:
- Руки держи так, чтоб я видел. Резко дергаться не надо, а то до пенсии не дотянешь. Стой где стоишь и руки в гору.
Мужик нехотя поднял руки.
- Неужто шмальнешь, начальник. Крутые вы парни. Вояки аль менты залетные? Вояки тут почти все разбежались, а местные менты давно по улице ночью не ездят. Кто такие и что надо?
Мужик, судя по речи, из уголовников. Одежда чистая, крепок. Явная угроза в голосе. В преграждающей нам путь машине кто-то есть, кроме того, есть полное ощущение, что за нами наблюдают из окон ближайшего дома.
- Работаем. Прикрыть свои сектора. «Кореец», открой семафор борзому, - бросив всем команду, Сергей дал мне тональный сигнал по рации. Когда-то эта схема досмотра была отработана до автоматизма. Из-за моей спины выскочил «Кореец». Удар в горло остановил крик, а подсечка свалила мужика на землю. Всегда удивлялся скорости «Корейца». Я резко переместился к машине и прикладом разбил боковое стекло, метнув внутрь спецсредство. Тот же маневр проделал Сергей. На свет божий вытащили двоих.
- Бандиты, мать их, - Сергей быстро обыскал всех. - Ножи, кастет, два обреза, один ТТ и один ПСМ. Джентльменский набор местных уркаганов.
Время летело. Машину дружно спихнули с дороги.
- «Кореец», это «Головной», вырубай публику и освещение, а мы - на адрес.
Мы с Сергеем двинулись к нужному подъезду. Подъезд разбит, никаких дверей нет. Мусор, грязь, вонь. Черные паленые стены.
- «Головной», это «Ключ», движение за вами слева, вдоль стены, один. Шепнул Сергею, чтобы он продолжал подниматься на нужный этаж. Сам осторожно переместился в нишу, идущую к подвалу.
- «Ключ», где он?
- Стоит у подъезда.
Понятно, наш визави слушает, как Сергей поднимается наверх.
- Начал движение к тебе. Принимай. Внимание. Я «Ключ», покинул сектор, иду к «Головному».
Я жду. Фигура почти не видна в проеме. Человек осторожно втягивается в подъезд, и я уже слышу его дыхание и запах. Дядя явно пил недавно какую-то гадость. Разбираться некогда, бью гражданина по голове. Тело рухнуло на пол. Краем глаза ловлю движение у входа и разворачиваюсь к новой опасности. В ухе срабатывает рация:
- Это «Ключ». Не бей своих.
«Ключ» с ПНВ, он быстро оценивает обстановку и начинает вытаскивать тело неизвестного гражданина на улицу.
- Отруба полная, проснется через часок. Пустой. Ухожу обратно. Поосторожней на выходе. Что-то весело тут у вас, - «Ключ» хлопнул меня по плечу и растаял в темноте.
Поднимаюсь на четвертый этаж. Темно. Тыкаю рацию:
- «Головной». Подай знак. Тебя не вижу.
В проеме разбитой квартиры мигнул фонарь. Захожу. Планировка стандартная для нашего города. Коридор, слева - санузел раздельный и кухня, прямо - комната и слева - комната побольше, с балконом. Квартира разбита в хлам. В центре большой комнаты стоит растерянно Сергей.
- Никого. Ты мог себе такое представить? - он обвел рукой окружающее нас разрушение. - Как в город зашел, так в шоке. Что будем делать? Боюсь, что днем у нас будут проблемы. Как с местными, так и с властями. Если они вообще еще тут водятся.
Сергей явно шокирован тем, что мы видим. Мы - ребята крепкие, видели много чего и похлеще. Шок вызывает то, что этот кошмар, эта грязь, эта вонь, этот бред и есть наш славный красавец город, в котором мы выросли.
- У них есть тетка, на Королева живет, давай туда рванем. Наверное, они там. Господи, что ж творится такое, ведь тут не война, – Сергей переводил узкий луч фонарика с почти черных от грязи стен на закопченный потолок, на выломанный подоконник и рваные дырки от рамы окна. Под ногами скрипело битое стекло.
Я снова нажал рацию:
- Выходим. Пустые.
Я выглянул на улицу через разбитое окно. Колонна уже развернулась и стояла с погашенными огнями. Выскочили на улицу. Собрались между машинами.
- Семьи нет. Квартира разбита, как и весь подъезд. Меняем схему. Идем на Королева, это в центре. Узнаете сразу по большой ракете, что стоит на постаменте в центре площади. Рвем в наглую, через центр, на скорости. Мы видим худшее из возможного, работаем в полный рост. Ходу.
Народ разбежался по машинам. Тронулись, я снова включил прожектор. Выскочили на Речную. По ней вернулись к старому адресу рядом с моим домом. Повернули к центральной площади, вот и дом, где раньше нам, детям, выдавали пропуска, по которым мы выезжали за город. Бывший Первый отдел. Некогда высокие окна заделаны фанерой и кирпичом. На стенах следы от пожара. Тьма и тишина. Даже собак и кошек нигде не видно. На центральной площади, оставляя слева остов сгоревшего Дома офицеров, поворачиваем направо и вдоль гостиницы «Центральная» двигаемся к универмагу. Он был большой и единственный в городе. Когда с родителями я ходил туда, то здороваться приходилось через каждые две минуты. Там все были знакомы, там же можно было встретить известных людей космодрома и самих космонавтов. Проезжая мимо, я высветил темные, грязные сиротские окна нашего универмага, на большой стене которого в благословенные времена все дети Ленинска смотрели вечером мультфильмы. Была такая традиция в нашем городе. Военные на праздники подгоняли машину с кинопроектором, и детвора города смотрела мультики.
Двигаемся по центральной улице. Освещения нет. На обочинах дороги пара разбитых машин. Никого. Часть дороги разрыта, валяются какие-то трубы и мусор. Вот и памятник Королеву, за ним дальше по дороге на постаменте должна быть настоящая ракета. Если память не изменяет, это «Союз». Сбавляем скорость, рядом с длинным магазином, в котором раньше продавали всякие хозтовары, горит несколько больших костров. Около десятка человек в разных позах сидят или лежат у костра. Мы остановились в проезде между домами. Ребята разбежались по секторам. Я и Сергей двинулись к костру. Здоровый мужик в комбинезоне поднялся от костра и двинулся нам навстречу. Поздоровались.
- Кто вы? - мужик внимательно оглядел нас.
- Мы приехали забрать несколько человек и вывезти в Россию. Сами мы отсюда. Мы учились в 30-й школе. Жили на Речной.
Мужик улыбнулся, открыто и грустно.
- И как вам, ребята, наш город, - он покрутил вокруг рукой. - Узнали? Вот это все. Признали? Если б вы знали…
Он вдруг содрогнулся и обреченно махнул рукой. Отвернулся. Постоял так, затем снова повернулся к нам.
- Я бывший офицер Советской армии, зовут Алексей, работал на стартовых площадках. Сейчас с народом слежу за порядком. Что-то типа отряда самообороны. Дружинники, мать его. Чем могу?
Мы объяснили ему, какие адреса нам нужны. Бывший офицер сделал знак рукой, и от костра к нам двинулись два человека.
- Это сопровождение. Они проводят. В нашем районе достаточно тихо. Ну а окраины вы сами видели. У нас в домах дежурят офицеры. Так что эти ребята пусть идут с вами, а оборону можете снять, - он махнул в сторону наших парней, занявших позиции вокруг машин. Покосился на наше оружие. - Армия или другое ведомство?
Я вытащил наши документы и показал ему.
- Ладно, ребята. На ментов что-то вы не очень похожи. Да ладно, - он сделал приглашающий жест к костру. Я присел рядом с костром, а Сергей пошел с сопровождением по адресу.
- Алексей, скажи, как вы тут выжили? Мы просто ничего не понимаем. Ужас какой-то.
Алексей бросил в костер пару досок от армейских ящиков.
- Все развалилось, зимой накрылась канализация. Плохо с электричеством, готовим на буржуйках и на кострах. Власти практически нет. Бандитизм, беглые солдаты и уголовники. Мародерство и пожары. Убийства. С продовольствием очень плохо, проблемы с водой. Болезни косят людей. Деревья все умерли. Бензина и солярки практически нет. Школы закрыты. Больницы еле работают. Многие уехали сразу. Многие убежали позже. Сплошной разор, беспредел и бардак. Вот так и живем. А куда вы едете?
Помолчали. Подошел Сергей. Он остановившимся взглядом смотрел на костер.
- Мы возьмем людей и обратно в Омск, - сказал я.
Алексей встрепенулся и встал:
- Парни, возьмите еще людей. Еще три – четыре семьи. Я знаю, что они поедут. Пожалуйста, не отказывайте.
Мы с Сергеем переглянулись.
- На сборы двадцать минут. Брать с собой минимум. Возьмут много лишнего, выкинем. Время пошло, нам до рассвета надо выйти из города.
Алексей кивнул и умчался в ночь.
- У тетки только дети, где родители, не знает. Пропали, уже пять дней прошло. Забрал тетку и детей. Когда читал их письма, думал, преувеличивают, а оказалось, что, наоборот, всей правды не писали. Пошли к машинам, потом поговорим.
Алексей оказался толковым человеком. Уже шла погрузка. С воем и слезами женщины и дети грузились в машину, таща за собой баулы и нехитрый скарб. Алексей привел хрупкую, похожую на подростка женщину и паренька лет семи.
- Заберите моих. У нее в Омске родственники. Довезите, парни, их в целости и сохранности. Вам наверху зачтется.
- Зачтется, жди. Только в аду, наверное. Грузи своих в «зилок». А сам? - спросил я.
- Нет. Пока останусь. Приеду потом, на кого их всех бросить, - он усадил своих в грузовик, «Мех» отдал ему часть продовольствия, а «Лепило» поделился медикаментами. «Ключ» приволок и вручил Алексею арсенал, который изъяли у бандитов.
- Удачи вам, парни, сберегите всех, - Алексей попрощался и скрылся в темноте.
Сергей вышел на связь:
- Внимание всем. Пятиминутная готовность. Уходим другим маршрутом. Глядеть в оба.
Двинулись. Люди у костров махали нам вслед рукой.
Забрали еще одну семью в районе бывшего кафе «Луна» без происшествий. Проскочили по темным улицам снова на Речную и через час уже выезжали на другой берег Сыр-Дарьи. Светало. Объявили общий привал с перекусом. Дети спали в грузовике, а взрослые лопали наши запасы продуктов и питьевой воды. «Лепило» обошел всех, проверяя на заболевания. Я прошел на берег реки, чтобы бросить прощальный взгляд на мой некогда любимый город. На берегу стоял Сергей. Не глядя, он протянул мне фляжку с водкой:
- На, выпей за упокой. Нашего города и нашего детства больше нет.
Мы молча смотрели на то, что когда-то было городом солнца, городом великой идеи и городом детского счастья. Черные громады кварталов, раньше закрытые деревьями, после их смерти просматривались хорошо. Ни огонька. На берегу собралась уже вся наша команда. За время совместной службы они привыкли чувствовать общее настроение и молча стояли за нашими спинами. Сергей повернулся к остальным:
- Кто виноват во всем этом? Ты, - ткнул он пальцем мне в грудь. - Ты, ты, ты. Вы все, - он обвел всех пальцем, поочередно тыкая каждому в грудь.
- Я виноват, мы все виноваты, потому что молчали и не действовали. Мы все допустили это. Мы манкурты, не помнящие родства. Все мы, взрослые мужчины, допустившие вот этот кошмар. Сколько было возможностей это остановить, но каждый из нас ничего не сделал, промолчал, сделал вид, что не заметил. И вот результат.
Наверное, он прав. Я с трудом сдерживал эмоции, но отец был прав, мужчины не плачут. А жаль. Я решил остановить процесс самобичевания, пора в дорогу:
- Все, парни, по коням, у нас дорога дальняя, плюс еще одна переправа.
Быстро собрались и тронулись. Я больше не смотрел на развалины моего детства. Аминь. Через некоторое время выскочили на трассу, идущую в Кзыл-Орду. Однако на ходу приняли решение обойти областной центр по обводной дороге. Двигаемся дальше вдоль железнодорожного полотна по дороге в степи. Однако через несколько минут пришлось тормозить. На дороге стоял милицейский «жигуль», перекрывая дорогу. Трое местных ментов стояли у машины и настороженно смотрели на нашу останавливающуюся колонну. Ребята заняли позиции вокруг колонны.
Сергей спрыгнул с брони и толкнул меня:
- Пойдем потолкуем с местными правоохранителями.
Менты, держа оружие на изготовку, также пошли на сближение.
- Командир, дай проехать, мы торопимся, - Сергей обратился к старшему по званию молодому казаху.
Менты были настороже и явно не ожидали, что нас много.
- Кто вы, откуда и куда? Предъявите документы, - сказал старший, держа нас на прицеле.
- Не балуй, старшой, а то стрельнешь ненароком. Вот наши документы, - Сергей протянул пакет с документами на нашу команду. Оружие мы держали вниз стволами и всячески улыбались, что явно несколько успокоило представителей местной милиции.
- Что делают представители российской милиции на территории суверенного государства? Мы хотим досмотреть машины, - старший дал знак стоящему справа милиционеру, и тот осторожно пошел к нашим машинам.
- Давай так, командир. Считай, что мы нелегально тут. Забрали несколько русских семей и везем их в Омск. Пусть твой кадр смотрит транспорт. Вариант у нас с тобой один. Договориться. Прикинь силы. Вас трое. Два ПМ и «сучка». Вокруг ни души. У нас семь человек и вооружение, намного превосходящее ваше. Плюс броня. Взвесь все, назови цену - и разошлись краями, - Сергей стер улыбку с лица и переместил оружие на грудь.
Местный мент обошел машины и вернулся к своим, подтвердив, что в грузовике женщины и дети.
- В Ленинске вы нашумели? - спросил старший милиционер.
- Мы. Правда, шумели тихо, - подтвердил я.
- Старшой, чего бакланить без дела. Бери тонну баксов и разошлись, - Сергей подошел к милиционеру и вложил в нагрудный карман форменной рубашки деньги. Затем он ткнул пальцем в автомат, который держал на перевес сотрудник милиции:
- И вот еще что. В следующий раз, при встрече с незнакомыми людьми, снимай с предохранителя автомат до того, как собираешься его применить. Без снятого предохранителя эта штука не стреляет. По глазам вижу, что мы договорились. По коням, парни.
Мы вернулись к машинам, а местные менты отогнали «жигуль». Старший подошел снова к нам.
- Езжайте по обходным. У старого поста, на развилке дорог, вас могут ждать. У нас бардак, так что могут ждать не только милиция, но и местные бандиты. Не думайте плохо про наш народ. Время такое. Возьмите ваши деньги, мы не волки.
Он неожиданно протянул нам руку для пожатия и приветливо улыбнулся.
- Ладно, брат. Мы выросли с твоим народом и знаем, что уродов у каждого народа хватает, но нормальных людей больше. И ты прав: время такое. Надеюсь, все вернется на круги своя, столько лет живем вместе, - сказал я, пожимая протянутую руку.
Мы пожелали друг другу удачи и разъехались каждый в своем направлении. Двигались без остановки. Только изредка, на несколько минут, останавливались из-за детей. Напуганные происходящим, они часто просились в туалет. Впереди нас ждал маленький поселок Чиили. Тот самый Чиили, в котором жила моя первая любовь. Мы решили не обходить этот городок, так как пришлось бы сильно петлять, а нахрапом проскочить его, так как ничего серьезного, по нашему мнению, там произойти не могло. Мы торопились, так как очень хотели как можно быстрее оказаться на территории нашей Омской области.
В Чиили влетели в обеденное время и ломанулись прямо через центр. Проскочили центр без проблем, а вот на окраине пришлось остановиться в районе частного сектора. В городке явно что-то происходило. По улицам бегали местные мужики, а в окружающем пространстве вязкой паутиной висели страх и тревога. Я спрыгнул с брони и подошел к бабушке, которая стояла у калитки дома.
- Бабуль, мое почтение, а что у вас тут происходит и где выход на трассу?
- Беспорядки у нас тут, сынок. Казахи с чеченцами, а уйгуры с дагестанцами сцепились. Наши, русские, вмешались, и теперь воюют и с русскими. Что творится, страх божий. Ехать вам вот туда надо. Направо повернете - и через пару километров основная трасса. Но там самое беспокойство происходит. А куда едете, мальчики?
- В Россию, бабуль, в Омск, - я держал рацию на передачу, чтобы наши все слышали, что говорила мне бабушка. Парни рассредоточились для прикрытия колонны.
- Слушай, сынок, у меня сноха с ребенком тут из ваших краев, заберите их от греха подальше. Прошу вас, Богом прошу. Не откажи, сынок. Страху они натерпелись. Бабуля неожиданно рухнула на колени. Пришлось срочно ее поднимать.
- Мать, ты чего, со страху сбрендила. Нет у нас мест. Машина под завязку. Нам ехать надо срочно.
- Сынок, Христом Богом прошу. Я быстро их соберу. Быстро-быстро. Их встретят в Называевске. За спиной бабушки у калитки появились женщина и мальчишка лет десяти. Я вызвал по рации Сергея и сказал, что забираем еще двоих.
- Трамбуй всех в грузовике. Другого варианта нет. Тут наши, омские.
Бабушка и женщина кинулись собираться, а я отвел паренька к грузовику. Сергей подсадил его в машину и хлопнул меня по плечу:
- Как там в Библии сказано: и ад следовал за ними. Так нам скоро поезд придется захватывать.
Я помахал испуганному пареньку в грузовике и пошел обратно к калитке:
- Типун тебе на язык с лошадиную ногу, Серега.
Из рации начали поступать доклады от парней:
- «Головной», это «Ключ», движение сзади, в конце улицы. Пять-шесть человек. Кучкуются и наблюдают.
- «Головной», это «Мех», движение прямо по курсу колонны, на перекрестке. Человек десять, есть оружие. Наблюдают.
Я рванул в дом. На крыльце уже появились бабушка и женщина с вещами.
- Все, сынок, все. Готова она. Забирай. Бабушка была в порядке. Суровое лицо уже выражало решительность, а в правой руке бабуля держала топор. Я тронул ее за руку.
- Мать, айда с нами.
- Спасибо тебе, сынок. Но дом не брошу, тут все, родственники тут лежат на кладбище. Негоже дом родной бросать. А нехристей топором встречу, коль в дом зайдут. Езжайте с Богом.
Я подхватил баул и побежал к машине. Из рации неслась тревога по нарастающей.
- «Головной», это «Дух», движение на десять часов, за палисадником не вижу деталей, но явная угроза.
- «Головной», это «Кореец», движение справа на два часа, четверо, вооружены, готовят позицию. Угроза явная.
Я забросил вещи женщины в грузовик, а саму подсадил на броню. Сергей подал ей руку и запихал в люк.
- Внимание. Сбор. Стрелять только в ответ. Водилам вперед на максимуме. Если на дороге препятствие, прорываемся.
Сергей помахал бабушке рукой. Машины взревели движками и рванулись по дороге. Бабушка крестила нас, уезжающих. На перекрестке ситуация уже шла в развитие, и, похоже, это не было связано только с нами. На повороте пришлось тормозить, так как дорогу преграждал арык. Мостки для переезда исчезли. Но наши машины на малой скорости арык проскочили. Слева по главной дороге городка валом двигалась толпа. Огромная и многоязыкая, она ревела от гнева, готовая растоптать любого, кто рискнет встать у нее на пути. Мы повернули направо и начали набирать скорость, но тут пришлось опять тормозить. Дорогу преграждал автобус, стоящий на пути нашего движения. Сергей спрыгнул с брони и бросился к автобусу. Я тоже покинул теплую броню и занял позицию за грузовиком, слева от дороги.
- «Головной», что у тебя? Дистанция пятьсот метров, - сказал я в рацию.
- Сейчас, сейчас. Уже отводим.
- «Мех», это «Головной», грузовик вперед. «Бардак» концевой. Макс, придумай что-то, - Сергей прекрасно понимал опасность нашего положения. Наш грузовик, взревев двигателем, двинулся в обход БРДМ, а БРДМ стал сдавать назад, дабы прикрыть грузовик броней. Справа от меня, в кювете, занял позицию «Кореец». Толпа шла на сближение. Я включил рацию на передачу:
- «Кореец», бей под ноги, я - поверх голов. Внимание всем, стреляем я и «Кореец», тормозим толпу. Я дал три длинные очереди над головами людей в толпе, а «Кореец» бил одиночными под ноги. Толпа заголосила, скорость ее движения уменьшилась, но движение продолжалось.
- «Головной», это «Кореец», дистанция четыреста метров, тормознули, но идут. Я оглянулся на «бардак» и увидел Сергея, который появился у его кормы и начал махать мне рукой.
- «Кореец», снимайся, я прикрываю, - в подтверждение своих слов я помахал ему рукой. «Кореец» рванул к «бардаку» и занял позицию у его колеса. У противоположного колеса занял позицию Сергей и прохрипел в рацию:
- Всем сбор. Уходим. Грузовик головной. Макс, прикрываем, меняй позицию.
В это время откуда-то справа прямо перед толпой выскочила женщина и тяжело побежала в нашу сторону, размахивая руками. Я поднялся и двинулся к «бардаку», выпустив еще очередь, целясь в небо над толпой. Я уже положил руку на броню, когда сзади послышался крик:
- Ты только не оставь меня. Не бросай. Что-то было до боли знакомое в этих словах. Я развернулся, вглядываясь в бегущую женщину. На плече взорвалась криком рация:
- Макс, ты спятил. Что стоишь как мишень? Немедленно на броню. Немедленно! Однако я замер. Я слушал. Я смотрел. Я пытался понять, что такое внутри меня вызвал это крик. Умом я понимал, если толпа сейчас рванет, то помочь ей невозможно. Толпа сметет ее и нас.
- «Головной», это «Ключ», по нам открыт огонь. Попадание в БРДМ. Без последствий.
- «Головной», это «Дух», стреляют в нашу сторону, на девять часов.
Время остановилось для меня. Женщина бежала, толпа двигалась. Сильные руки Сергея и «Корейца» схватили меня под руки, оторвали от земли и бросили на броню. Я вырывался.
- Ходу, на борт все, - Сергей крикнул в рацию, удерживая меня.
Он держал меня и шипел мне в ухо:
- Ты спятил, спятил, твою мать. Мы не можем больше никому помочь и ставим под угрозу спасенных. Сиди тихо. Тебя же убьют, и глазом не моргнешь, и остальные рядом лягут все. Успокойся.
Мы уезжали, колонна набирала скорость. Женщина бежала неуклюже, махнула руками и упала. Толпа надвинулась.
«Ты не оставь меня. Не бросай».
Не мог я в общем шуме это расслышать. Не мог. Почудилось.
Обходя населенные пункты, мы летели домой. Договорились, что идем без ночевки. Все понимали, что после всех переделок нам лучше быстрее вернуться. Только Петропавловск проскочили напрямую. Город чем-то напоминал Ленинск. Также угрюм, темен и грязен. Во многих окнах многоэтажных домов торчали трубы «буржуек». Обходя возможные посты милиции, пересекли то, что называется границей между двумя вновь образованными государствами. Россия и Казахстан. Все. Мы дома.
Омск. 1994 год.
Мы развезли всех по адресам. Все были счастливы. Сдали технику и оружие в очередной раз пьяным и довольным прапорам. Оставшись всемером, устроили добротную пьянку. В следующие сутки ребята разъедутся кто куда, когда мы снова соберемся - неизвестно. Мы с Сергеем провожали каждого. Он уезжал последним. Я рассказал ему, почему тормознул тогда на дороге.
- Нет, старик, это бред. Это не она. Уверен. Сколько лет прошло. Она может давно в другом месте живет. До нее было далеко, разглядеть ты не мог. За эти годы она наверняка так изменилась, что ты ее вплотную не узнал бы. Нет, бред, и даже если так, что ты мог сделать? Ничего. Забудь. Не казнись, вариантов не было.
Наверное, он прав. Наверное. Но все эти годы это иногда мучит меня. Конечно, это не она. Конечно. Но…
Эта женщина чем-то олицетворяет нашу потерянную страну. Страну, которая бежит за нами и кричит от ужаса. Бежит за каждым из нас, родившимся в СССР. Мы уверены, что у страны был другой путь, но мы его не использовали. И уехали, убежали, отвернулись или сделали вид, что не заметили. Убеждаю себя, что помочь было невозможно…
Омск. 2009 год.
Говорят, на наше поколение, на родившихся в 1961-1963 годах, приходится демографическая яма. Образовалась она из-за того, что мужчины 1921–1923 года рождения практически все полегли во время Великой Отечественной войны. От них должны были родиться дети, но судьба распорядилась иначе. Не успели. Поэтому нас мало. Может поэтому среди нас много искренних и добрых людей. Нашему поколению досталась очень тяжелая судьба. Мы выросли в СССР, в золотой период его рассвета. Стали совершеннолетними в начальный период его развала и войны в Афганистане. Встали на ноги во время финансовой и экономической катастрофы СССР. Мы матерели, когда рухнула страна, а вместе с ней исчезло все, что нам было привычно и понятно. Мы потеряли веру, когда от нас разбегались с проклятиями все народы, с которыми мы привыкли жить вместе. Мы потеряли надежду во время уголовной революции в новой стране под названием Россия. Мы потеряли все ориентиры во время ГКЧП и ничего не поняли во время расстрела Верховного Совета. Мы остались на перекрестке истории и в одиночку бредем к истине, только вот непонятно к какой. С багажом прошлых знаний, истин, вер, надежд. Мы так и не смогли принять все безоговорочно и притереться к новым реалиям. Война в Чечне окончательно перевернула все наши человеческие принципы. Возможно, поэтому ребята моего поколения быстро сгорают и уходят из жизни. Точнее, они быстро сгорели по жизни, и их в этом мире уже ничего не держит, они перестали ценить собственную жизнь, а чужую и подавно.
А у нас, тех, кто жил в Ленинске, не осталось даже нашего города. Ленинск - город, которого нет. Есть город Байконур, отремонтирован, умыт и даже немножко зелен. Но это уже не наш город. Это совершенно другой город. Чужой и практически незнакомый.
Чудовищно, но получается, что мы потеряли с ним и наше детство.
Через пару месяцев после нашего рейда меня вызвали в известные органы и попытались жестко задать вопрос. Когда и с кем я натворил дел в суверенном Казахстане, из которого якобы пришел запрос. Я сыграл добротного идиота. Не был, не видел, не знаю, не состоял. Не знаю, поверили или нет. Все тот же дружественный милицейский чин пообещал помочь. Более они меня не тревожили. В тот год разгорелся пожар криминальных битв и политических катаклизмов, всем было уже не до нас.
Осталось рассказать о судьбах моих друзей.
Павел Кожинцев – врач и сапер, позывной «Лепило». Вернулся в армию. Служил в Таджикистане во время боевых действий между «вовчиками» и «юрчиками». Подорвался на мине во время разминирования. Похоронен в Хабаровске.
Олег Журавлев – классный механик и водила боевой техники, позывной «Мех». Работал на гражданке механиком. Завербовался на Север, там и осел. Погиб в 2002 году во время аварии, спасая людей. Похоронен в Мурманске.
Олег Пак – снайпер от Бога и мастер кого-нибудь грамотно стукнуть, позывной «Кореец». Уехал в Ташкент, затем в Фергану, погиб во время массовых беспорядков, защищая свою семью от исламских фанатиков. Похоронен в Оше.
Олишер Усманов – классный водила, боксер, следопыт, знающий пять языков, позывной «Дух». Уехал в Израиль. Служил в израильской армии. Воевал в батальоне «Алия». Затем попал в армейскую разведку «Хель Модиин». Спасая союзников – друзов, - погиб в бою. Как и где похоронен, я не знаю.
Игорь Качанов – инженер радиосвязи, спец в радиоэлектронике, позывной «Ключ». Работал в Москве. МЧС. Умер три года назад от рака. Похоронен в Москве.
Сергей Молчанов – человек войны, позывной «Головной». Уехал в Питер. Занимался всякими делами, в том числе и криминальными. Во время первой Чеченской войны один очень большой и известный банк сформировал отряд из бывших офицеров спецвойск для ведения боевых действий в Чечне. Он уехал с ними. Я не раз слышал, что этот отряд дрался в Чечне как надо. Выполнял сложные операции и побеждал. Духи их боялись. Последний раз Сергей позвонил перед самым отъездом. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. Я пытался его искать, но все бесполезно. Лишь пару лет назад один из бывших бойцов этого отряда рассказал мне, что Сергей пропал без вести в 1996 году. А один из наших общих знакомых не так давно утверждал, что видел его живым и здоровым в 2001 году в Сербии.
Я верю, что он жив.
Ну… и я.
Итого семь человек. Друзья мои. Братья. Я помню вас по голосам, походкам, повадкам и узнаю даже в темноте через еще пятьдесят лет. Мы обязательно встретимся. Я снова увижу вас всех, пожму ваши руки и с удовольствием выпью с вами. Но. Не сейчас. В то время мы делали все, что могли, и не наша вина в том, что получилось все в нашей стране так, как получилось. Судьбы моих друзей тому яркое подтверждение. Просто время было такое. Время беды.
Особо ретивых читателей прошу не копаться в данной истории. Считайте, что ее не было. И все. Или, как пишут в начальных титрах некоторых фильмов, история выдумана, любое совпадение дат, названий и имен случайно. Как и наша жизнь во многом выдумана нами и, видимо, совершенно случайна.
Немирович-Данченко М. Г
Манкурт - в переносном смысле слово «манкурт» употребляется для обозначения человека, потерявшего связь со своими корнями, забывшего о своём родстве. Слово «манкурт» стало нарицательным символом человека, оторванного от своих корней.
БРДМ, «бардак» – бронированная разведывательно-дозорная машина.
КПВТ - крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый, калибр 14,5 мм.
«Сучка» - АКСУ-74, автомат Калашникова, калибр 5,45 мм.
«Вовчики» и «юрчики» - во время гражданской войны в Таджикистане люди делились на два враждующих лагеря: «вовчики» — это ваххабиты, а «юрчики» — это коммунисты или прорусские. Аналог «белых» и «красных».
ПНВ – прибор ночного видения.
ТТ – пистолет Токарева, калибр 7,62 мм.
ПСМ - пистолет самозарядный малогабаритный, калибр 5,45 мм.
СКС – самозарядный карабин Симонова, калибр 7,62 мм.
«Стечкин» - автоматический пистолет Стечкина (АПС), калибр 9 мм.
Друзы — арабоязычная этноконфессиональная группа, по происхождению одно из ответвлений исмаилизма, однако прекратившая конфессиональные контакты с исмаилитами ещё в Средние века. Проживают в Ливане, Сирии, Иордании и в Израиле.
«Хель Модиин» - войсковая разведка, входит в структуру военной разведки «АМАН» государства Израиль.
Вы выше читали о солдатском бунте. Так вот, до бунта, я хорошо помню, что солдатики, молодые ребята, ходили побирались по квартирам, просили дать хотя бы хлеба...
В блокадную зиму я помню, как замёрзли трубы отопления в 2х школах (в центре города и в 5 Микрорайоне, в которой учился мой старший сын), детей распределили по школам, которые были переполнены. Уроки шли по 20 минут. В школах было холодно, дети сидели на уроках, практически в шубах. Старшего сына муж увёз в Уфу к моей маме, а младший ходил в первый класс. в г. Ленинске. В домах, как я уже писала, не было отопления, поэтому люди ставили обогреватели, не было газа - еду готовили на электроплитках. Такой нагрузки электрические кабели не выдерживали - как итог, электричество было часа 2 в день, потом опять солдаты вели ремонтные работы, долбили зимой мёрзлый грунт, искали место пробоя кабеля. На улицу гулять сына не пускала - не где было сушить обувь, одежду и варежки...
А ещё мама мне написала, что у старшего сына со 2-го класса английский язык (она, конечно ошиблась, он только стишок разучивал на английском..., но я то этого не знала...), я стала водить сына на частные уроки английского языка 2 раза в неделю. Присутствовала на уроках сама, всё конспектировала, а потом занималась с сыном английским языком по трём учебникам - искала тексты с известным ему набором слов, если попадались 2-3 неизвестных слова, дополняли их в словарный запас. Занимался он месяца 4-5. Когда приехали в Уфу, сын пошёл сразу во второй класс английской гимназии...
Блокадная зима... Я помню, как в степи встал мотовоз с офицерами, едущими на службу, потому, что замело пути. Офицеров вывозили вертолётами... А потом, на службу - на площадки, вертолётами завозили только дежурную смену... И так до весны, пока мотовоз не оттаял...
Я уезжала из Байконура летом 1995 года. В и-нете я нашла видео 1994 года, там уже город был болен...
Продолжение следует... В следующей части вернёмся в город Ленинск. Фото были сделаны после того, как я уехала из Ленинска, но эти улицы я помню, знаю. Будут фото с мёртвыми пусковыми площадками и городом, чудом вышедшим из комы...
Сначала это были только симптомы, потом по квартирам стали ходить и побираться (просили хоть немножко хлеба...) солдаты из стройбата, которых в городе было много (город строился, вырастали микрорайоны...), потом...
Потом случился солдатский бунт.
солдаты правопорядка байконура. 4
Игорь Панкин
Ситуация постепенно обострялась, руководство космодрома докладывало о серьёзности складывающейся ситуации, но казахстанские власти, получив независимость, имели столько проблем что до военных строителей космодрома руки просто не до ходили.
Отдел внутренних дел через свою АГЕНТУРУ... ещё в начале февраля 1992 г. получал информацию о готовящихся беспорядках в войсковых частях. Такими же сведениями обладали офицеры особых отделов. Однако командование Главка посчитало подобные сообщения "паникёрскими", а готовящееся выступление поставило в ряд обычных "всплесков".
Насколько они заблуждались стало ясно вечером 23 февраля 1992 г. В этот день недовольство солдат вылилось в неповиновение командиров переросшее в бунт!
Источник - http://nvo.ng.ru/history/2009-07-03/15_cosmos.html
После катаклизмов перестройки и распада СССР космодром Байконур оказался на грани вымирания.
Первыми «прелести» новой жизни испытали на себе военные строители. В казармах забыли, что такое постельное белье, баня. В столовую начали выдавать червивые мясо и рыбу. Накануне профессионального праздника, 23 февраля 1992 года, группа солдат на 118-й площадке попыталась штурмом овладеть гауптвахтой, чтобы освободить своих сослуживцев. Часовой открыл по ним огонь. Военные строители сожгли казармы, разграбили продовольственный склад, взяли войсковую кассу, захватили «КамАЗы» и на них двинулись в сторону города Ленинска (с декабря 1995-го – Байконур). По дороге их планы изменились. Они повернули к железнодорожной станции Тюра-Там. На привокзальной площади целый день шел стихийный митинг. Солдаты ждали поезд, но все поезда, даже товарные, по специальному указанию в течение двух суток пролетали станцию без остановки. В конце концов командование Байконура сдалось. Всех солдат официально отпустили якобы в отпуск, из которого обратно вернулись единицы. Тех, кто не вернулся, даже не искали. Их пример оказался заразительным.
Через год на 95-й площадке, где готовили и запускали в космос ракеты-носители «Протон», взбунтовались солдаты-ракетчики. Примерно 80 человек попытались захватить мотовоз – рабочий поезд, который курсирует между городом и площадками космодрома. Бунтарей задержали. Но примерно 20 солдат захватили «КамАЗ» и скрылись на нем в степи. В тот раз обошлось без стрельбы, грабежей и поджогов.
Летом 2003 года военные строители из части, которая дислоцировалась в полутора километрах от города Байконура, подняли очередной бунт. Поводом для него стали слухи, что космодром закрывают, а воинскую часть переводят в Сибирь. Во время погрома был нанесен материальный ущерб в размере 100 млн. руб. Для подавления беспорядков офицеры открыли огонь из табельного оружия. Один военный строитель был ранен.
Периодически возникавшие беспорядки и бунты чередовались с саботажем и вредительством. Дошло до того, что в монтажно-испытательном корпусе площадки № 95 при невыясненных обстоятельствах вспыхнул пожар, который полностью уничтожил готовящийся к полету спутник.
В 1990-е годы было неспокойно и в самом Ленинске (Байконуре). При попустительстве местной власти в него хлынули все, кто хотел поживиться чужим добром. Начались грабежи и мародерство. Из-за кражи газовых приборов произошел взрыв природного газа в многоэтажном доме. Обрушился подъезд, под завалами бетонных плит погибли 16 человек.
Остановились два хлебозавода, мясокомбинат. В зиму с 1993 на 1994 год город остался без отопления. Люди обогревались кто как мог, чаще всего включали конфорки газовых плит. Начались пожары. В огне погиб и гарнизонный Дом офицеров.
Пьяный стройбат громил Байконур
Солдатский бунт на космодроме был умело организован
2006-04-14 / Игорь Викторович Горячев - подполковник запаса, служил на Байконуре в 1985-2004 годах.
В ночь с 23 на 24 февраля 1992 года в военно-строительных частях 110-й, 118-й, 253-й площадок вспыхнул солдатский бунт. За несколько часов бесчинств, грабежей и разбоев военному и государственному имуществу был причинен многомиллионный (по оценкам 1992 г.) невосполнимый ущерб. И практически не поддается оценке моральный урон, который понесли офицеры военных строительных частей, их семьи, жители города Ленинска и поселка Тюра-Там.
О случившемся уже на следующий день сообщило Центральное телевидение в программе «Время», показала свой видеорепортаж по городскому ТВ телекомпания «Байконур», появились публикации в некоторых центральных казахстанских, кзыл-ординской областной и городской газетах. Лейтмотивом всех этих событий было: «Солдаты устали терпеть голод и лишения... каждодневные издевательства со стороны офицеров... стройбаты – это грязь и позор нашего общества!»
НАЧАЛО
Волей случая я оказался в самой гуще тех событий, видел происходившее собственными глазами. За несколько суток до происшедшего как от солдат, так от офицеров и прапорщиков низовых подразделений (военно-строительных рот, батальонов), Управления начальника работ (УНР) на имя начальника ГлавСпецВСУ космодрома генерала С. Чухрова и его заместителей начала поступать информация о появившихся подстрекателях и растущем волнении среди солдат. Называли даже дату предполагаемого взрыва – 23 февраля.
Однако эти сведения генералом были названы «слухами, не стоящими внимания», а офицеры, представившие их, – «паникерами». Будучи в то время заместителем командира военно-строительного отряда (ВСО) по воспитательной работе, я решил в ночь с 23 на 24 февраля остаться у себя в части «ответственным», как тогда называли. Знаю, что так же поступили и многие другие мои коллеги – замполиты из соседних ВСО.
Формальным поводом для бунта послужил арест и содержание на гауптвахте 110-й площадки нескольких «авторитетов» из числа солдат, отличавшихся наибольшим цинизмом по отношению к армейской службе, отказывающихся работать на стройке, ходить в наряды, убирать помещения, выполнять приказы командиров и начальников. Вот их-то и кинулись выручать подогретые алкоголем и наркотиками сотоварищи – такие же бездельники и тунеядцы, которых потом назовут «борцами за справедливость» чуть ли «не со всей стройбатовской системой». Ими была предпринята попытка захватить оружие в военной комендатуре. Однако часовому, охранявшему ворота военной комендатуры, очередью из автомата удалось ранить водителя автомобиля, идущего на таран, и тем самым радикально поломать планы нападавших, предотвратить захват и распространение по Байконуру автоматов, пистолетов, штык-ножей, гранат и других боеприпасов.
К сожалению, вместо благодарности за честно и с риском для жизни выполненный солдатский долг бойца-часового в угоду отдельным трясущимся за свои погоны и портфели начальникам из ГлавСпецВСУ запрут в одну из камер этой же гауптвахты и долго будут мытарить, изучая, не нарушил ли он какой параграф устава, применив оружие. Меня до сих пор мучает совесть и жжет стыд за тех начальников-перестраховщиков, за то, что никто из нас сейчас и не вспомнит даже фамилию того парня – часового, предотвратившего большую трагедию.
После неудачи с захватом комендатуры небольшая толпа возбужденных солдат бросилась громить ближайший военный городок: солдатские казармы, штаб, столовую, склады. Зазвучали призывы: «По домам! Пошли с нами! Бей! Громи! Круши!» Некоторые рядовые солдаты-строители заразились этим всеобщим психозом. Толпа стала расти и покатилась от одного военно-строительного городка к другому. По пути громили казармы, били стекла, ломали мебель, двери, срывали замки с продовольственных и вещевых складов.
Безоружных офицеров, которые несли службу дежурными по ВСО, и тех, кто пытался оказать сопротивление, не пустить в казармы, бунтовщики избивали, снимали бушлаты, офицерские ремни-портупеи, срывали часы, шапки! Среди пострадавших оказался и мой хороший знакомый – майор Игорь Афонин, пытавшийся в меру своих сил предотвратить бесчинства, не дать втянуть в бунт других солдат. Ему сломали руку, которую он успел подставить под летящую на голову лопату!
Справедливости ради должен сказать, что моей части досталось меньше всего – обошлось без поджогов и убийств. Хотя, как и в других военных городках, в казармах были выбиты все стекла, выломаны двери, в том числе в штабе, похищена часть обмундирования и телевидеоаппаратура, разграблены продовольственный и вещевой склады, ограблена касса. Сам же я простоял в окружении пьяной толпы, прижавшись спиной к воротам части (чтобы не ударили сзади), ежесекундно ожидая нападения. Признаюсь, было страшно. Я готовился подороже продать свою жизнь. Возможно, нападавшие чувствовали, что терять мне нечего, потому, перебросившись между собой словами на нерусском языке, постепенно отошли и присоединились к занимавшимся погромами.
ВОЗЛЕ ШТАБА
Прокатившись по военным городкам 110-й, 113-й, 118-й и 253-й площадок, оставляя за собой пустые бутылки из-под спиртного, толпа бунтовщиков направилась к штабу управления инженерных работ (УИР) на 118-ю площадку, которым тогда командовал полковник Зотов. К тому времени туда уже приехал офицер ГлавСпецВСУ. Это был обычный «стрелочник», которому поручили замять ситуацию. Он объявил окружившим штаб бунтовщикам, что прибыл, чтобы записать все их претензии, жалобы и передать генералу С. Чухрову, который приедет только завтра к 9 часам утра.
Еще несколько часов толпа бунтующих стояла возле штаба и не расходилась. Среди солдат было немало таких, которые просто поддались всеобщей эйфории и сейчас с ужасом думали о последствиях, которые их ждут. Офицеры, находившиеся там же, пытались уговорить таких солдат вернуться в казармы и лечь спать. Мне самому удалось собрать вокруг себя около десятка таких горе-бунтовщиков, но тут появились «авторитеты» и, выкрикивая угрозы на их родном языке, размахивая арматурой, снова загнали всех в общую толпу. К сожалению, солдаты больше боялись своих же «отмороженных» земляков, чем офицеров. Они знали, офицеры бить их не будут, а вот свои могут...
Недовольные таким исходом событий, бунтовщики 24 февраля, продолжая возбуждать толпу, выкрикивать угрозы и дебоширить, направились к городу Ленинску (ныне город Байконур), находящемуся в 30–40 километрах от места главных событий.
Собравшимся в примыкающем к городу поселке Тюра-Там бунтовщикам глава городской администрации (тогда еще Республики Казахстан) Виталий Брынкин пообещал отпуска, и командиры войсковых частей вынуждены были пойти у него не поводу. Убежден, что благодаря этому «мудрому» решению десяткам дебоширов, подстрекателям, грабителям удалось избежать тюремной камеры. Сразу оттуда же с железнодорожной станции Тюра-Там грабители, подстрекатели и бандиты уехали к себе домой, якобы в отпуска, чтобы никогда уже не вернуться в свои воинские части ни добровольно, ни по вызову прокурора, ни под конвоем.
Затем на основании одних только митинговых заявлений, без всяких служебных расследований и разбирательств в угоду бунтовщикам от должностей были отстранены несколько офицеров, которые якобы допускали рукоприкладство. На все эти формальности и издание приказов руководству ГлавСпецВСУ потребовалось всего сутки-двое!
НАШЛИ ВИНОВАТЫХ
Должен сказать, что долготерпимыми оказались офицеры и прапорщики военно-строительных отрядов Байконура. Пять дней они выслушивали огульные обвинения в свой адрес как со стороны бунтовщиков, которые в буквальном и переносном смысле, протрезвев, стали валить с больной головы на здоровую, охаивая всех и вся без разбора, надеясь отвлечь внимание от того, что они натворили, так и со стороны членов многочисленных комиссий, которые разбирались исключительно в проблемах солдат, ни разу даже не спросив: «А как живешь ты, прапорщик, офицер?» Для них все мы были уже потенциально виновны только потому, что носили офицерские погоны.
28 февраля офицеры и прапорщики-строители решили провести митинг в городе, на площади Ленина, но по предложению командира одного из ВСО майора П. Чумаченко собрались в Доме культуры строителей, куда пришли и руководители главка, и приехавший из Москвы генерал А. Макарычев. Люди хотели высказать свое наболевшее, пережитое. Сразу же было выдвинуто требование снять с должности начальника главка, который, по мнению офицеров и прапорщиков, скомпрометировал себя и не имел морального права ими командовать. Генерал А. Макарычев тут же объявил об отстранении генерала С. Чухрова от занимаемой должности. Но, как выяснилось, Чухрова перевели в Москву в аппарат командующего военно-строительными частями.
Говоря о других причинах бунта, должен сказать, что тяжелые условия службы солдат хотя и имели место, но не были его первопричиной. В противном случае солдатам достаточно было бы просто мирно покинуть казармы, сесть возле штаба ГлавСпецВСУ и ждать, пока не будут выполнены их условия. Но все развитие событий – с грабежами, поджогами, избиениями – показывает явную, преднамеренную организацию. Кому-то было это выгодно и нужно. По неофициальной информации сотрудников ФСБ, нам удалось узнать, что в случившемся не последнюю скрипку играли некоторые местные организации националистического толка. А может, это было нужно кому-то еще?
В одном я уверен твердо – это не нужно было ни офицерам, ни прапорщикам, ни большинству солдат военно-строительных частей.
Начиная с марта 1992 года руководство военно-строительных частей Министерства обороны приступило к активному расформированию ВСО на Байконуре и массовому увольнению офицеров и прапорщиков в запас. Сегодня на космодроме почти не осталось военных строителей.
И ещё материал для тех, кто не верит что такое... могло быть...
Давайте почитаем, что пишет Директор Института истории естествознания и техники РАН Батурин Ю. М.:
Жизнь в городе, конечно, была очень заманчивой для жителей окрестных посёлков, но всё же отличалась скромностью. До начала 1990-х годов там не было ни одного базара. Продукты можно было купить только в магазинах, причём основные — по талонам.
(Я жила в Ленинске с 84 по 95 год и в магазинах и в домовой кухне можно было купить мясо - помню, в "Юбилейном" продавалась сайгачатина, а в домовой кухне, недалеко от площади Королева, можно было купить фарш свинину и говядину. В магазинах можно было купить коробками венгерские компоты вишню и черешню, маринованные огурчики. Муж с площадки привозил сгущёнку и концентрированное молоко, дома были крупы совершенно без проблем и талонов. Первый раз, когда в гости приехали мои родители из Уфы, где продукты были по талонам, мама сказала. что мы в Ленинске живем ещё не при коммунизме, но направляемся прямо туда... В холодильнике у нас всегда на всякий случай, стояло хорошее вино, водка, пиво - чтобы не бегать, если гости нагрянут... У отца от такого изобилия немного крышу снесло и он нарезал по квартире восьмёрки через холодильник... Гостям часто делали мясо по французски. Дома было натуральное импортное оливковое масло, мешок сухого молока и яичного порошка. Сухое молоко у меня очень хорошо шло. Летом жарко и молоко можно купить уже скисшим А вот из сухого всё получалось хорошо... С продуктами стало плохо тогда, когда стал разваливаться Союз, в магазинах стало нечем торговать, а хлеб, весь завоз, покупали казахи и продавали втридорога офицерам, идущим домой с мотовоза - приехавшим со службы... Когда мы приехали в Ленинск в 84 году, старожилы вспоминали о тех днях, когда в магазинах спирт продавали..., мы этого уже не застали... Так что, не согласна я с Батуриным Ю. Н., как говорил мой сын, гонит он...)
Правда, летом крестьяне привозили и продавали со своих лотков овощи и фрукты. Базар появился стихийно в 1991 году, когда в магазинах абсолютно ничего не осталось. Это место первой, полузаконной тогда торговли нарекли «Полем чудес». 26 сентября 1991 года городской рынок легализовали. Общественных туалетов в городе не было вплоть до начала XXI века. На улицах лежали горы мусора. Машин было мало, они обслуживали в основном объекты космодрома, старые автобусы, именуемые в просторечии «скотовозками», ходили (довольно редко) всего по четырём маршрутам. Летом часть автобусов снимали с маршрута и направляли на перевозку жителей на дачи близ аэродрома «Крайний».
Кстати, добраться до аэродрома было трудно. Но ещё труднее — купить билет в Москву: в неделю было всего два рейса, байконурцы записывались в очередь за месяц и постоянно дежурили у единственной авиакассы.
(Опять баба-яга против... Не могу сказать как летали из Ленинска, т. к. служила в авиаполку и с этим у меня проблем не было. Но, в 93 году летела из Симферополя через Москву в Ленинск... В Москве, отстояв очередь, купила билет, и без блата и не за месяц..., и прилетела домой, в Ленинск... Может у нас разные воспоминания? У кого то было действительно, трудное детство и деревянные игрушки..., а мои дети играли игрушками из ГДР, т. к. других там не продавали, или почти не продавали, пока было Московское снабжение...)
Космонавты и технические специалисты летали на Байконур и обратно специальными, не рейсовыми самолётами. Военным строителям всегда было несладко, но после распада Советского Союза условия их жизни стали и вовсе нетерпимыми: у солдат не было чистого белья, они подолгу не были в бане, даже в морозы умывались на улице ледяной водой; кормить стали и вовсе плохо.
И в феврале 1992 года произошёл бунт военных строителей. Благодаря увещеваниям местных аксакалов трагедий удалось избежать, и солдат отправили «в отпуск», из которого почти никто не вернулся, но всех оставили в покое, не стали трогать. Через год взбунтовались солдаты-ракетчики, готовившие ракету-носитель «Протон», — из-за неукомплектованности части на каждого выпадало работы втрое больше положенного. Был бунт военных строителей и в 2003 году, причём повод оказался неожиданным. Сообщения о строительстве космодрома «Восточный», на который Россия якобы собирается перевести все свои пуски, включая пилотируемые, вызвали слухи о том, что космодром «Байконур» вскоре закроют, а солдат отправят служить в Сибирь. В результате ухода военных с космодрома освобождались квартиры в городе, причём многие из них были с мебелью и вещами, поскольку контейнеров было очень мало и уезжающие бросали всё, лишь бы уехать. Брошенные квартиры тут же стали захватываться жителями ближайших аулов, которые иногда селились в них вместе с козами и другой живностью. Из пустующих квартир стали воровать сантехнику и газовые плиты.
Как говорят, по этой причине в одном из домов произошли утечка газа и взрыв, унесший 16 жизней. Общежитие, в котором селили технических специалистов, приезжавших в длительные командировки по космическим программам, за неприглядные условия жизни прозвали «Бухенвальдом». При переходе управленческих функций в городе от военных к гражданским начались неразбериха и разгул преступности. Между российской и казахстанской милицией на первых порах не было даже прямой телефонной связи.
Вода подавалась по графику даже в медицинские учреждения. ТЭЦ начали забирать у военных в начале отопительного сезона, в результате чего зимой байконурцы остались вообще без тепла и жили в туристических палатках (у кого были), поставленных прямо в квартире.
(Палаток не помню, но в квартире ходили в шубах и валенках, с сыном спали валетиком, чтобы теплее было, под кучей одеял и всякого барахла...)
Казалось, Байконур умирает. Многие специалисты покинули его навсегда. Ситуацию спас договор 1994 года, по которому Россия брала космодром в аренду у Казахстана на 20 лет (впоследствии он был продлен). На возрождение Байконура были выделены немалые деньги, но и они стали использоваться так же, как и везде в наше время: когда в городе не осталось средств на закупку хлеба, последовало странное объяснение, что они якобы ушли на закупку бельгийского мороженого, а затем — голландских сыров и шоколадных конфет.
На самом деле деньги просто прокручивали в банках.
А вот несколько иной взгляд на солдатский бунт - без "чеченского следа..."
А материал о солдатском бунте хочу предваприть своими воспоминаниями...
Мы жили уже в 5 МКР... Звонок в дверь, открываю - на площадке 2 солдатика: один, который позвонил в дверь, молоденький, худощавый, светлые волосы..., второй стоял подальше, я его не разглядела... Была дома с маленькими детьми, соответственно испугалась.
Звонивший, попросил хлеба...
В Уфе, бывало, ходят по квартирам, в том числе с детьми, вроде, в обносках, днти не мытые..., но просят либо деньги, либо, что значительно реже, вещи. Но хлеб не просят никогда!
А тут..., ребята дошли до ручки, ходят по квартирам, просят хлеб...
КоммерсантЪ-Weekly
Классовая Борьба Номер 109 от 02-03-92
Голодный бунт на космодроме
Стройбат на Байконуре: будни космической эры
Военные строители космодрома Байконур сочли социально-бытовые условия своей жизни категорически неприемлемыми и решили бороться за лучшую жизнь всеми доступными способами. После того как борьба перекинулась на имущество части, в дело вмешалась комиссия правительства Казахстана.
Источники, близкие к руководству космодрома, заверяют, что конфликт не отразится на предстоящем 17 марта старте советско-германского экипажа.
Беспорядки начались с того, что несколько тысяч солдат решили освободить с гауптвахты военнослужащих, обвиненных в изнасиловании. Военные строители пытались вызволить пострадавших за любовь товарищей, штурмуя комендатуру части на большегрузных автомобилях. Караул открыл стрельбу, нападающие рассеялись и прибегли к другим методам борьбы. Менее сознательная часть обратила свое недовольство против вещей: по официальным сообщениям, было сожжено 4 казармы, несколько служебных помещений, 4 склада, угнано 17 автомобилей. Из кассы войсковой части похищено 35 тысяч рублей. Кроме того, при осмотре казарм были обнаружены три обгоревших трупа, два из которых опознаны, имеются раненые.
Но у байконурского военно-строительного движения был и авангард, который встал на путь агитации. Захватив полтора десятка грузовиков, несколько сот стройбатовцев отправились на железнодорожную станцию Тюратам, где на протяжении нескольких часов продолжался стихийный митинг. Его участники требовали отстранения от должностей нескольких офицеров, выдачи обмундирования и улучшения питания, которое утром, по заявлению солдат, состояло из одной пшенки. На митинге приводились факты избиения солдат офицерами: "Национальность солдата не имеет значения: бьют как хотят".
В переговоры с участниками митинга вступили глава Ленинской городской администрации Виталий Брынкин, начальник специального главного военно-строительного управления космодрома Байконур генерал Станислав Чухров.
Окончание митинга описал корреспондент местной независимой газеты "Экспресс К": "Промитинговав несколько часов, военные строители согласились пойти на обед в соседнюю часть... По признанию многих из них, они впервые за многие месяцы поели так вкусно и из таких чистых тарелок".
Правительственная комиссия, которую возглавил председатель Государственного комитета обороны Казахстана Сагадат Нурмагамбетов, обнаружила, что почти каждый третий солдат военно-строительных частей имел судимость до призыва в армию, а также то, что среди личного состава немало больных людей, практически непригодных к службе. Ожидается, что часть из них будет отправлена в запас, часть продолжит службу, но, видимо, в другом месте и в других условиях. Чтобы разрядить обстановку, многим военнослужащим предоставлены отпуска. По мнению представителей правительственной комиссии, причиной беспорядков послужили неуставные отношения и грубость начальников, а также "отсутствие определенности в статусе космодрома, нерешенность проблем финансирования, так как проект соглашения, который Казахстан намеревался предложить на минской встрече глав СНГ 14 февраля, до сих пор не подписан".
Правительственная комиссия должна представить свои заключения Кабинету министров Казахстана 6 марта, но уже 27 февраля заявила, что на запланированный на 17 марта старт советско-германского экипажа события не повлияют.
ЭРКИН Ъ-МАМЕДОВ
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3295
Чёрные дни Байконура
Мои воспоминания...
Люди бежали из города в Россию, на Украину…и т. д.(туда, где есть где жить, туда, где родственники, родители, есть квартира…, угол…). Некоторые, уезжая выламывали все, что могли, вплоть до сантехники. Но в основном квартиры обчищали пришлые казахи, которые лезли в город отовсюду, как тараканы… В разграбленных квартирах не было стёкол, в некоторых квартирах была выломана сантехника и текла вода… Было так, что в подъезде оставалось по одной-две квартиры, в которой ещё жили люди, а остальные квартиры были пустые, часть разграблена. Только в Ленинске, зимой 1994-1995 года я поняла, что такое блокада Ленинграда. У нас тоже не было ни света, ни воды…хотя нет, не совсем так… Точнее, осенью были перебои с питьевой водой – её завозили цесцернами…, а когда наступила зима, то вообще воды не было, а потом потёк кипяток из крана (при том, что холодной воды не было). Чтобы постирать бельё, нужно налить кипяток в ванну, и остудить его. Но, учитывая то, что в квартире не было отопления (температура телепалась от 7 градусов и ниже…), не было электричества.. (на одном кабеле «сидели» 5 и 7 МКР, - возможно и 6 МКР – не знаю…, электричество включали на минут 30 – час…, пока из-за нагрузки опять не выдержит кабель…и бедные солдаты опять долбят мёрзлую землю, ищут место, где кабель пробило… ), из-за кипятка, текущего из крана, вся побелка с потолка свисала лохмотьями…
В магазинах, которые остались, не было продуктов, нечего было купить, не было даже хлеба… Хлеб, который завозили в магазин с хлебозавода, тут же раскупали казахи и продавали втридорога…Если и придумаешь из чего приготовить покушать, то готовить не на чем…. Газ в дома зимой не шёл, говорили, что газ завезли какой то летний вариант…Короче газа не было… Помню, слепила пельмени, чтобы быстро сварить, но не дождалась электричества, чтобы сварить на плитке… Гладышев - бывший теперь уже муж, был в командировке, когда приехал, притащил откуда то, паяльную лампу. И вот на этой паяльной лампе, как то примостили кастрюлю и варили пельмени… в подъезде…. Видимо пошёл запах от еды…, выбегает сосед, увидел нашу кухню, попросил паяльную лампу чтобы доварить суп, говорит что третий день не может суп доварить, электричество дают, но люди включают плитки, обогреватели…, и опять электричество пропадает надолго…
Сергей уехал к бабушке в Уфу, а Лев испытал все прелести блокадной зимы…На улицу гулять не ходил, т. к. мокрую обувь, одежду и варежки сушить негде…. В блокадную зиму Льву было 6 лет и он пошел в 1 класс. В школе было также холодно, уроки шли по 20 минут… А дома нужно было успеть пока светло, сделать уроки…. Лев левша. А как пишет левша, - с лева направо, палочку написал, тутже её левая рука закрывает и пишет вторую палочку, смазывая первую…. Часто времени (пока на улице было светло…) на уроки не хватало. Сначала Лев писал то, что нужно было писать, а уж читала ему я, чтобы хоть на слух знал, о чем там написано… Бывало, и дописывал свои буквы в прописи, а я ему фонариком светила… Спали не раздеваясь, только что не в пальто…Вот так мы и пережили блокадную зиму 1993-1994 года
В 1995 зима была ещё холоднее, но пока мы были в Уфе, Гладышев притащил газовый баллон и подключил его сам к газовой плите. Правда первая попытка подключения у него была неудачная, его спасло то, что во время взрыва (видимо небольшого) он был не в кухне… Потом подключил так, что уже утечек газа не было… В нашем доме жили офицеры с которыми я служила в авиаполку, - зимой завидовали чёрной завистью, что у нас газ был…, во всём доме газа в квартирах не было…
Ул. Речная. Выжившие деревья 2008г.
- Поделиться
Период полураспада
Чёрные дни космодрома начались сразу после распада СССР. Российские военные остались на территории чужого государства, на стратегическом объекте с неясным статусом и без денег.
Дома в военном городке зачастую отапливались буржуйками, пищу готовили на кострах.
Офицеры массово уезжали с Байконура, возвращались в родные места. Офицерские квартиры сразу захватывались местным населением. Часть из них была заселена, часть разграблена.
Сейчас немые свидетели 90-х - многоэтажки в старой части города. Вот, например, снимок, который кировчанин В. И. Замятин сделал на улице, раньше называвшейся Речной. Неподалёку от этого дома раньше начинался так называемый нулевой квартал, где жили космонавты.
Таких домов, с заложенными кирпичом окнами и дверями, и по сей день немало. С какой же целью брошенные офицерами дома “закупоривались” кирпичом? В основном для того, чтобы избежать разграбления внутренних коммуникаций. Но не только: довольно часто в опустевших зданиях в 90-х находили трупы людей: жертв преступных разборок и бомжей. В те годы в пригороде Байконура росло количество пунктов приёма цветмета. Несколько стартовых комплексов пришли в негодность по причине того, что из них были похищены кабели и электронная начинка.
Тяжёлые времена для космодрома и города настали в 1991-1992 годах, после распада СССР. Количество космических запусков резко сократилось, целый ряд офицеров и работников промышленности, в сложившейся обстановке хаоса и неизвестности, предпочли со своими семьями уехать с космодрома на родину (в Россию, на Украину и т. д.) в поисках лучшей жизни. Неясен был и статус космодрома, поскольку он "оказался" на территории суверенного Казахстана, а фактически эксплуатацию Байконура осуществляла Россия. Последней каплей стала передача коммунальных служб города от военного ведомства местным казахстанским властям, у которых не было ни средств, ни персонала для эксплуатации обширного городского хозяйства. Всё это привело к большим бытовым проблемам в суровую морозную и снежную зиму 1993/1994 года: в жилых и служебных зданиях города и космодрома постоянно отключалась подача электроэнергии, а тепло- и водоснабжение работали с огромными перебоями; во многих квартирах города температура воздуха снижалась до нуля градусов. В ту зиму были разморожены и выведены из строя системы тепло- и водоснабжения в нескольких десятках жилых домов Ленинска, и эти дома были заброшены (благо, в связи с массовым отъездом людей из города, в других домах высвободилось множество квартир, вполне пригодных для проживания).
«В начале 90-х во всем городе не было ни воды, ни света, зарплату не платили, а на космодроме в открытую промышляли банды охотников за цветными металлами, — говорит преподаватель военной кафедры местного филиала МАИ Василий Яицкий. — Офицеры сначала держались, а потом начали пить запоями. Еще я помню, как стояли дикие холода и мы с женой спали в валенках, а ребенка клали в картонную коробку от холодильника. Конечно, картон — слабая защита от холода, но все-таки лучше, чем ничего…»
Законсервированные в начале девяностых жилые дома вновь готовят к заселению — вынимают из окон кирпичи, ставят стеклопакеты.
- Поделиться
…Тревожная обстановка царит и на космодроме. — Помнится, сперли скафандр для космонавтов. А ведь такое обмундирование не штампуют десятками. Костюмы шьют на заказ в единичном экземпляре. Ту пропажу нашли через неделю. Сотрудник космодрома отправил скафандр в подарок родным из Новосибирска. Как-то украли костюмы для индийского экипажа. Однажды по халатности чуть не подорвали ракету. А когда готовили к пуску наш секретный “Буран”, строители напились, забрались на лайнер, где нацарапали “Дембель 1988 год, рядовой …” и повредили плитку из дорогущего горного кварца. Было дело, когда солдаты развели костер, чтобы погреться, и сожгли оборудование ракетоносителя на полтора миллиона рублей.
Сейчас в городе почти не осталось людей, которые помнят возрождение Байконура и подготовку первых стартов, которые видели, как космонавты черпали ложками черную икру, запивая деликатес медицинским спиртом.
Большая часть ветеранов покинула город в начале 90-х годов. Тогда с развалом Союза рухнула и райская жизнь на Байконуре.
…В 1992 году космодром признали собственностью Казахстана. Мгновенно опустели прилавки магазинов. Доходило до абсурда — люди приходили к хлебозаводу, бросали через забор деньги, чтобы взамен получить хлеб. В казармах перестали кормить солдат. А их на Байконуре трудилось тысячи: электричество, вода, эксплуатация всех зданий и сооружений, уборка города — все лежало на плечах военнослужащих. В феврале 1992-го неуправляемая толпа молодых ребят рванула в сторону аэродрома.
Некогда счастливые жители Байконура бежали из города мечты как крысы с тонущего корабля. Ежедневно в Россию отправляли больше двадцати контейнеров, забитых мебелью и одеждой. Порядка двадцати семей каждый день покидали космодром. Находились и такие, кто без сожаления оставлял все нажитое с годами имущество, чтобы поскорее сделать ноги на Большую землю. Говорят, один мужчина бескорыстно выставил на улицу пять телевизоров. Не тащить же с собой!
К 94-му году от 112 тысяч человек на Байконуре осталось не больше 60.
А тем временем город начали осаждать жители окрестных аулов. Рыбаки, овцеводы, крестьяне повалили на Байконур тысячами. Еще недавно вход для них был закрыт. Теперь они штурмовали КПП. Только ленивый казах не мечтал получить пропуск в город, где светло, чисто и море жратвы… Только ленивый не мечтал пожить в коммунизме…
Жители казахских степей самовольно заселялись в пустующие меблированные квартиры, не брезговали наследством, оставшимся от прежних хозяев.
— Казахи помимо мешков с коврами, одеялами, седлами и халатами пытались затащить на этаж ишаков и овец, — делятся воспоминаниями горожане. — Они не могли приспособиться к душу и постоянно заливали соседей. Нужду справляли в подъезде. А по утрам молились во дворе. Когда в город пришли судебные приставы, многих казахов выгнали из квартир. Прописались те, кто нашел здесь работу.
Сегодня на Байконуре из 70 тысяч жителей большая половина — казахи.
Россияне снова уезжают.
Городские столбы пестрят объявлениями: “Срочно, в связи с отъездом! Продам комнатные цветы,”, “Коптильню, макеты РН “Союза”, “Протона, “Энергию” с “Бураном”, “Тюль, зеркало, муж. портфель. Дешево”, “Банки 3-литр., 10 руб./шт., сейф для охотника”. “Железную дверь, пианино, “Зем. участок в поселке Тюра-Там”…
Всем жителям Байконура, имеющим российское гражданство, государство предоставляет квартиры в городах России. Где именно — люди выбирают сами. Сложнее всего выбить жилплощадь в Москве. Однако ветераны Байконура, получив квартиры, не торопятся с переездом. Многие предпочитают сдавать новое жилье в аренду, кто-то оформляет новую жилплощадь на родственников или попросту продает.
Жители казахских аулов мечтают стать космонавтами
А это из и-нета... бывшие жители Ленинска делятся впечатлениями...
Guest_Артур [Фев 07, 2008 в 18:14] - до боли знакомый сердцу ВИД!!!
Guest_Гость Олег [Март 03, 2008 в 21:58] - Отвал башки, а ведь так хорошо жили
Guest_Татьяна [Март 04, 2008 в 12:56] - Ой! И крыша просела... и ни одного стекла... У кого-то там прошло молодое и счастливое время... А номер этого дома и сам он- по какой улице?
Guest_Гость [Март 16, 2008 в 18:29] - Какое чсастье, что я это вижу только на фото, сердце кровью обливается
Guest_Гость [Март 27, 2008 в 18:14] - В то время вот так вот полгорода выглядело!
Guest_Гость [Апр 04, 2008 в 08:30] - Больно и слезоточиво
Guest_Николай [Апр 11, 2008 в 09:52] - Да вся страна так выглядела. Честь и хвала тем, кто все это пережил и работает сейчас там!
Guest_Дурнева Лю [Апр 28, 2008 в 16:59] – Да. такое было. Как будто вчера.
Guest_татьяна бу [Май 09, 2008 в 17:25] - в таком же доме на ул Космонавтов 16 я прожила с родителями лет 5 в квартире 45 с1961 года
Guest_Виктор [Июнь 13, 2008 в 22:33] - А я тоже жил по Космонавтов, д.4 с 61г.
Guest_Евгений [Июнь 22, 2008 в 09:07] - До 73 г. жил на Космонавтов 12 кв. 54(вроде бы), внизу еще было бюро пропусков. Потом на К. Маркса 3...
Guest_Гость Ната [Июль 02, 2008 в 19:21] - А мы жили на пл. Ленина, д.8, кв.12 с 60 по 72гг. Хорошие были года и как жалко смотреть на такую фотографию
Guest_Гость [Июль 17, 2008 в 21:47] - Женя, Вахно мы были вашим соседями- Толстопятовы. Царствие Небесное Алиму Филлиповичу и тёте Любе... Марина
Astronom [Нояб 06, 2008 в 13:31] - По моему, это на Речной, недалеко от "нулевки" и спорткомплекса "Маяк". Еще в те годы улица Комарова такая же была почти вся.
MK_LoVeR [Нояб 07, 2008 в 02:56] - Это дом номер 1 по улице 50-лет Октября, он и сейчас заброшен. Прямо напротив него за бетонной оградой - бывший склад воинской части. Рядом и на улице Комарова все дома жилые. Вообще в городе постепенно восстанавливают старые заброшенные дома, делают ремонт. Вселяются в большинстве своем казахи.
Yelloff [Нояб 07, 2008 в 07:03] - Да, это первый дом по ул. Ручная, 50 лет Октября, Максимова... напротив поле раньше там даже стояли футбольные ворота, справа, если стоять лицом к дому, Маяк, слева Нулевка, за забором подземный бункер, что за бункер не знаю, но во времена СССРа наверх выходило много антенн. Скорее всего убежище для обитателей Нулевки.
Astronom [Нояб 07, 2008 в 08:06] - Помнится, я и моя супруга в 92-94 имели проблемы с жильем и ходили по таким заброшенным квартирам, подыскивая подходящую. Несмотря на обилие таких домов, найти было трудно - сантехника, окна, входные двери снимались чуть ли ни на следующий день после отъезда хозяев. Все удобства - только стены. В конце концов нашли через несколько месяцев поиска.
Гость_Гость [Окт 06, 2009 в 13:05] - Я уехал с Байконура в 1993г. смотрю фото и как вчера всё было... ностальгия... По всему городу такие дома стояли, что с "нами" развал союза сделал!!! Спасибо фотографам.
Гость_Екатерина [Янв 25, 2010 в 16:01] - Спасибо за фото...
Гость_L.B. [Март 12, 2010 в 15:56] - меня родители отправили учиться после садика к бабушке, в Ростов-на-Дону, еще в 89г. В моей голове остались воспоминания о полном жизни, благоухающем великом городе, в котором живут настоящие военные, с большой буквы ОФИЦЕРЫ с их семьями (таких людей сейчас так мало). я была просто шокирована видеть это. была наслышана, но чтобы видеть, хоть и не фотографиях. это жестоко. без комментариев.
Гость_Таня [Июль 29, 2010 в 14:52] - это мой родной дом... на 4-ом этаже угловые окна и балкон... а на катке проводила все свободное время, мечтала стать фигуристкой, а стала пианисткой.. Мне снятся улицы и мое детство. Я в шоке!!! Сижу и плачу
Гость_Гость [Апр 07, 2011 в 15:03] - я тут служил и это был ад
владимир [Апр 17, 2011 в 09:18] - обращаюсь к гостю от 07.04.2011 наверное до этого было много грехов
sany [Апр 17, 2011 в 23:20] - Если это Речная дом 2 (я в этом почти уверен) то третий этаж угловая квартира моя, жил там с 61 по какой-то шестидесятый, потом переехали на Неделина 1
Гость_Гость [Апр 24, 2011 в 17:28] - Эх, ребята. Я помню, на этом пустыре каток заливали, столько было ребятни.
ГОРОД – ПРИЗРАК…
Фотографии г. Ленинска, сделанные 20 октября 2002 года: Пейзажи г. Ленинска - дома, в которых никто не живет
- Поделиться
…Тяжёлое положение дел на Байконуре. Многие уже успели уехать. Милиции не было. Началось мародёрство. Дошло до того, что спецрельсы стали разбирать на металлолом. Дома заселялись пришлыми казахами… На первых этажах домов люди стали держать скот, как в хлеву…
- Поделиться
Жуть берёт… мёртвый город…
- Поделиться
А дальше я просто скину информацию из различных источников Читайте...
Это не нуждается в иллюстрациях!
Время беды
Ленинск. 1968 год.
Казахстан. Станция Тюра-Там. Город Ленинск, он же секретный Байконур. Город Байконур, в недавнем прошлом город Ленинск, занимает особое место в инфраструктуре космодрома. Город расположен у железнодорожной станции Тюра-Там, в Кармакчинском районе, в Кзыл-Ординской области Республики Казахстан, в излучине реки Сыр-Дарья, и занимает площадь около 40 квадратных километров бывшей выжженной солнцем пустыни, превращенной руками человека в современный город. Река Сыр-Дарья служит для города естественной границей с запада и юга. Город является административным и хозяйственным центром космодрома и имеет статус города республиканского подчинения. Название Кармакчи происходит от казахского слова «кармак» - удочка, что свидетельствует об одном из основных занятий местных жителей - рыболовстве. Разъезд Тюра-Там построен в начале 20 века. Тюра-Там в переводе с казахского означает «дом Туре». Во время строительства железной дороги единственным сооружением на противоположном берегу реки Сыр-Дарья был мазар - могильный памятник одному из сыновей богатого рода Туре, что и дало повод назвать станцию Тюра-Там. В 30-х годах Кармакчи - районный центр Сырдарьинской, а с 1938 года - Кзыл-Ординской области.
Стоит отметить, что город Ленинск был красавец. Строили его с любовью. Ухоженный, очень зеленый, где реально мыли асфальт по утрам, с мылом. Считается, что климат там тяжелый, вот как описывает его один из специалистов-ракетчиков в своих воспоминаниях: «Летом жара до 45 градусов по Цельсию, зимой мороз до 40 градусов. Летом песчаные суховеи, зимой снежные бураны. Грунты засоленные, подземные воды агрессивные. Трубы и электрические кабели, уложенные в грунт, через 3-4 года, а иногда и через год выходят из строя из-за коррозии. После обмеления Сыр-Дарьи в конце 80-х годов космодром, жилые районы и зеленые насаждения не получали нужного количества воды, несмотря на большой водозабор из артезианских скважин. По засоленности и бактериальной зараженности вода в районе космодрома никогда не удовлетворяла требованиям санитарных норм. Обилие ядовитых змей, каракуртов, скорпионов, фаланг и тучи комаров дополняют общее впечатление к постоянному напряжению от эпидемиологической опасности заболеваний холерой и чумой. Бич местного и пришлого населения - тысячи сусликов и тушканчиков - разносчики этих опасных заболеваний». Страшноватое описание. Но мы жили, радовались нашему городу и, как все мальчишки того времени, не обращали серьезного внимания на жару или морозы. Ракеты, космонавты, великий и безграничный космос, манящий свет звезд - вот чем жили все жители нашего города, не зацикливаясь на природных сложностях данного места. Город жил дружно: во дворах собирались большие дворовые команды детворы, соседи по подъезду знали друг друга, ходили в гости или забегали стрельнуть соли или сахару. Народ дружил квартирами, подъездами, домами, дворами. Пацанами мы целыми днями носились по улицам и паркам нашего города, получая жизненные уроки и закваску на будущее. Гоняли на великах в закрытую зону стартов, преодолевая охрану и иногда получая от этой охраны тумаки. Ездили туда для того, чтобы нарвать мамам тюльпанов, потому что там росли самые красивые и крупные тюльпаны. Наверное, оттуда возникла расхожая в прошлом фраза - тюльпаны Байконура. На старт ракеты народ лез на крыши «хрущевок», и каждый старт был праздником для горожан. Тем более что девяносто процентов жителей города принимали в обеспечении стартов ракет самое непосредственное участие. Здесь рождались и умирали герои космоса, а великий строитель космодрома Сергей Павлович Королев и великий строитель ракетных двигателей Михаил Кузьмич Янгель были для мальчишек примером верности выбранному делу и выполненному долгу перед страной. Зеленый, красивый, очень ухоженный, город спокойно смотрел в будущее, стоя на острие реализации великой идеи, стремления огромной страны к звездам, и не ведал, какая катастрофа его ожидает. В этом городе с 1968 года работают мои родители по приглашению Министерства обороны СССР.
Казахстан. 1992-1994 годы.
К тому моменту наш город Ленинск окончательно стал городом Байконуром в суверенном государстве Казахстан. Тогда это государство было накрыто тьмой бандитизма, шквалом преступности, замешанной зачастую и на национальной почве, впрочем, как и Россия. Никого не минула чаща сия. Из Ленинска основная часть русских офицеров-ракетчиков и гражданских специалистов бежали в Россию, бросив квартиры и имущество. Россия и Казахстан сделали все, чтобы скрыть и забыть эти позорные страницы, но так было. Еще живы свидетели всего этого кошмара.
В Ленинске подняли бунт строительные части. Реальный военный бунт.
Вот как эти события вспоминает очевидец.
«В ночь с 23 на 24 февраля 1992 года в военно-строительных частях 110, 118, 253 площадок космодрома Байконур вспыхнул бунт солдат. Всего за несколько часов бесчинств, грабежей и разбоев военному и государственному имуществу был причинен многомиллионный невосполнимый ущерб. Не обошлось и без человеческих жертв. Основным поводом для бунта, лейтмотивом было: «Солдаты устали терпеть голод и лишения… каждодневные издевательства со стороны офицеров… стройбаты – это грязь и позор нашего общества!..» Формальным поводом послужили арест и содержание на гауптвахте нескольких «авторитетов» из числа солдат-чеченцев, отличавшихся наибольшим цинизмом к армейской службе, отказывающихся работать на стройке, ходить в наряды, убирать помещения, выполнять приказы командиров и начальников. Вот их-то и кинулись выручать подогретые алкоголем и наркотиками сотоварищи, бездельники и тунеядцы, которых потом назовут «борцами за справедливость» и чуть ли «не со всей стройбатовской системой». Ими была предпринята попытка захватить оружие в военной комендатуре. Однако часовому, охранявшему ворота военной комендатуры, очередью из автомата удалось ранить водителя автомобиля, идущего на таран, и тем самым радикально поломать планы нападавших, предотвратить захват и распространение по Байконуру автоматов, пистолетов, штык-ножей, гранат и других боеприпасов. После неудачи с захватом комендатуры толпа возбужденных солдат бросилась громить ближайший военный городок: солдатские казармы, штаб, столовую, склады. Зазвучали призывы: "По домам! Пошли с нами! Бей! Громи! Круши!" Рядовые солдаты-строители заразились этим всеобщим психозом. Толпа стала расти, покатилась от одного военно-строительного городка к другому. По пути громили казармы, били стекла, ломали мебель, двери, срывали замки с продовольственных и вещевых складов. Безоружных офицеров, несущих службу дежурными, и тех, кто пытался оказать сопротивление, не пустить в казармы, бунтовщики избивали. Бунт достиг такой силы, что, чтобы успокоить население, глава администрации города В. Брынкин и начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко выступили с обращением к военнослужащим, рабочим и служащим космодрома, жителям города Ленинска. Обращение было распространено в виде листовки и передано в средства массовой информации».
Привожу этот документ.
«24-26 февраля произошли волнения среди солдат - военнослужащих строительных частей, дислоцированных вблизи города Ленинска. Во время волнений имели место случаи поджога зданий, угона транспортных средств, хищения материальных ценностей. К несчастью, не обошлось и без человеческих жертв. Погибли четверо военнослужащих строительных частей, имеются травмированные. Командованием космодрома, органами власти и правопорядка приняты решительные меры по обеспечению безопасности жителей города. Усилена охрана жизненно важных объектов. Поддерживается общественный порядок. В боевой готовности находится отряд ОМОН. В город прибыли специальные комиссии Республики Казахстан и военно-строительных частей, ведется тщательное расследование причин и последствий волнений. В этой острой ситуации появились экстремистские элементы, сеющие панику среди жителей города - тружеников космодрома. В этой связи администрация города и командование космодрома призывают всех военнослужащих и жителей города проявлять выдержку и спокойствие. Ситуация полностью контролируется. Обстановка не требует применения оружия и других силовых мер. В соответствии с подписанными 14 февраля в Минске соглашениями в Республике Казахстан ведется подготовка законодательных актов по вопросам социальной и правовой защищенности военнослужащих. Решаются вопросы обеспечения товарами и продовольствием. Однако для этого требуется время и спокойная обстановка. Соотечественники, друзья, товарищи! Мы обращаемся к вашему сердцу и разуму - не допустим разрушения многовековых традиций дружбы и братства, уважения и почитания культурных традиций народов, прислушаемся к призывам аксакалов и ветеранов космической гавани к благоразумию! Мы верим в то, что мужество, с которым наши люди многие годы в труднейших условиях надежно выполняли все уникальные задачи космодрома, не изменит труженикам космодрома и сегодня, что многолетняя мировая слава Байконура не будет отдана на попрание политиканству, безудержным страстям и анархии. Призываем всех спокойно выполнять свой гражданский и воинский долг перед Отечеством и народом, который верит нам и надеется на нас.
Глава администрации города Ленинска В. Брынкин
Начальник космодрома генерал-лейтенант А. Крыжко
2 марта 1992 года.
Следует отметить, что жертв, как было установлено в последствии, было гораздо больше. Погибли не только рядовые воины-строители, но и офицеры, гражданские специалисты и просто жители города. Бунт подавили, но с этого момента жизнь города покатилась под откос. Продолжались беспорядки в отдельных частях, расположенных в городе. Большое количество солдат самовольно оставили части, и эти дезертиры занимались бандитизмом и мародерством. Если раньше вечером и ночью в городе было абсолютно безопасно, то с 1989 года Ленинск превратился в интернациональный бандитский заповедник. Солдаты-чеченцы требовали у руководства космодрома, чтобы их не заставляли мыть полы, и резали своих сослуживцев без особых проблем. Украинские сержанты полагали, что им можно отбирать деньги у «чурок». И драки, драки... Нерусские били русских, и наоборот. С середины 1990 года в Ленинск стали приезжать представители национальных «фронтов» союзных республик и убеждать солдат бежать на «свою родину». Апогея это движение достигло в феврале 1992 года, когда началось массовое бегство солдат, призванных из Казахстана, они составляли большинство солдатской массы космодрома. Убегая, они сжигали казармы и штабы своих частей, разворовывали имущество.
Параллельно резко усилились проявления национализма у местного населения. В 80-е годы Ленинск открыли для работы казахскому населению из Тюра-Там, и город стал подвергаться нашествиям вандалов и грабителей. Это превратилось просто в беду после передачи Ленинска в 1989 году местным казахстанским властям.
Вот свидетельства очевидцев о том времени.
«А вы за семьи свои не боитесь?»
Предупреждали: «Март 92 года для Ленинска будет кровавым».
Капитан А. Азаров рассказывает:
«Живет по соседству со мной семья одного казаха. Раньше жили спокойно, тихо и дружно. А недавно встречает меня и говорит:
- У тебя хорошая квартира. Ты скоро уедешь, и я ее займу!
- Почему это я уеду?
- Уедешь... скоро вы все отсюда уедете!»
На 1 марта у руководства космодрома имелась информация из четырех космических частей о том, что казахи угрожают погромами офицерским семьям. В ночь на 1 марта три десятка казахов напали на хлебозавод с криками: «Мы вам покажем!»
В воскресенье к прапорщику В. Ипатьеву на квартиру пришел казах-сантехник, хотя его никто не вызывал. Объявил:
- До 7 марта мы займем твою квартиру!
Подполковник М. Сатвалов говорит:
«Жена дружит с одной женщиной-казашкой. Недавно та посоветовала 4 марта детей в школу не отпускать. Причины объяснять не стала».
Заведующий отделом культуры проинформировал, что в городе была снята листовка, призывающая к погромам жителей Ленинска. Главное выражение: «Убирайтесь отсюда!» Ленинск взбудоражили слухи: на 3 марта 1992 года назначен митинг казахов на площади Ленина, а 4 марта ожидаются погромы офицерских семей».
Вот так. Справедливости ради скажу, что я вырос среди казахов. Мама, работая на телевидении, часто ездила снимать репортажи о стойбищах кочевых казахов и брала меня с собой. На станции Тюра-Там и в городе у меня было полно друзей – казахов, и никогда я не сталкивался с проявлением национализма. Хотя бывали и драки между русской и казахской школами. Вот только в «русской» училось достаточно много казахов, а в «казахской» - достаточно много русских. Эти молодежные драки были местной молодежной забавой и не носили никакого признака национализма. Почему в описываемый период произошел такой всплеск национализма по отношению к русскому населению, мне сказать сложно. Время было такое.
Самым страшным временем для Ленинска стала зима с 1993 на 1994 год.
Снова обратимся к воспоминаниям очевидцев тех дней.
«Уже 24 октября выпал снег, наступили настоящие холода, продолжавшиеся до апреля месяца. В истории космодрома такой снежной, суровой и продолжительной зимы старожилы не помнят. Городская ТЭЦ обеспечить город теплом не могла - не хватало мазута. В большинстве жилых домов температура воздуха не поднималась выше 5 градусов. Во многих зданиях старой застройки вышли из строя системы отопления, водовода и канализации. На эти дома было больно смотреть - из окон пустых квартир свисали огромные сосульки замерзшей воды. Все улицы города были разрыты - ремонтные бригады военнослужащих не успевали устранять порывы теплотрасс и водоводов, а из-за скачков напряжения в электросети в городе было несколько пожаров, в том числе сгорел и Дом офицеров. Жители города были оставлены на самостоятельное выживание. Централизованное снабжение города практически прекратилось, начались перебои с продуктами, электроэнергией, теплом, водой, бытовым газом. Многие жители готовили еду на кострах на улице, керосинках, в ход шли паяльные лампы, сухое горючее и т. д. В квартирах ставили давно забытые «буржуйки», туристические палатки, чтобы было теплее спать. Жители домов, где перемерзала система отопления и канализации, переселялись в другие, более новые дома, благо, что в то время освобождались сотни квартир, так как многие офицеры, в первую очередь младшего командирского звена, не выдержав суровых испытаний службы и жизни на космодроме, увольнялись из Вооруженных Сил, а точнее, бросив все, самовольно покинули части и уехали в Россию. Другие сбежали в соседние страны СНГ, откуда были родом. Город опустел, около семи десятков домов были заброшены, а оставшиеся после отъезда военнослужащих и гражданских специалистов пустые квартиры из-за безвластия в городе были разграблены или незаконно заселены местными жителями близлежащих аулов, поселков и городов Казахстана. Зачастую это были люди с уголовным прошлым. Вечером стало опасно выходить на улицы города, нередки были случаи избиения и даже убийства военнослужащих. Офицерами не раз поднимался вопрос о разрешении ношения личного оружия для самозащиты. Получив отказ от командования, вооружались самостоятельно. В домах, где проживали семьи офицеров, устанавливалось круглосуточное дежурство, караулы из офицеров, вооруженных огнестрельным оружием. Окна квартир на первых этажах, брошенных в первую очередь из-за бандитизма и воровства, закладывали кирпичом. Двери в подъездах домов заваривали, оставляя проход только в одном подъезде, где и несли охрану офицерские караулы. Для прохода в квартиры в других подъездах проламывали стены брошенных квартир на первых этажах».
В довершение всеобщего кошмара в городе погибли все деревья, и город-сад превратился в город- призрак. К огромному счастью нашей семьи, мы покинули Ленинск до этого кошмара. Министерство обороны предоставило отцу квартиру в Омске, куда мы и прибыли в 1980 году. Город Ленинск остался в моей памяти красивым, счастливым, зеленым, любимым. Городом детства. Городом солнца.
И ещё один страшный рассказ... К рассказанному я отношусь с недоверием, хотя...
В городе было спокойно, пока туда не полезли, пардон, как тараканы, из всех щелей, из ближних и дальних аулов, из населённых пунктов, которые располагались по берегам Аральского моря, превратившегося в Аральскую лужу...
В 1994 году, во время отпуска, который мы проводили в Уфе (муж был на сутках - на дежурстве в части...), нашу квартиру ограбили, а под нашим балконом (а жили мы на 6 этаже), нашли труп, который сбросили с высоты...
В городе начались случаи убийства офицеров... Рабочих мест в Ленинске и так было недостаточно, а тут... Перебивались приехавшие перепродажей втридорога, скупленного хлеба, завезённого в магазин, тем же офицерам, которые вечером приезжали на мотовозах в город...
Продавали продукты на рынке (овощи, фрукты, мясо, рыбу...), причём, часто овощи собирали с огородов, которые принадлежали семьям военнослужащих, проживающих в Ленинске. В 94г, а особенно в "блокадную зиму " 1995 года, пайковые мы не получали, женщины из строевой службы звонили на склад и узнавали состав пайка. Продукты пайка нас очень выручали. Муж привозил из части что мог и всё это выручало. Как выживали пришлые..., не знаю! После первой блокадной зимы я сбежала на Урал, оставив мужа дослуживать на Байконуре. Можно только догадываться о тех ужасах, которые были во вторую блокадную зиму и не только в зиму... Так что, возможно что эта история - быль, и она ужасна!
Омск. 1994 год.
В конце зимы этого года я получил большое письмо от двух семей, проживающих в Ленинске. Эти семьи дружили с моими родителями, а их дети учились со мной в одной школе. Так получилось, что в России у них никого не было. Это письмо, полное боли и страха, было воплем о помощи. Они просили помочь им покинуть Ленинск любым путем. Точно такое же письмо получил и Сергей от своих друзей. Вот он и появился.
- План такой. Кругом бардак. Менты за бабки, что хошь, не заметят. Деньги есть. Необходимый транспорт найдем, как и все остальное. От твоего города туда тысячи две километров. Граница практически отсутствует. Кликнем дружков наших армейских, соберем группу - и бросок туда. Грузим народ и тикаем обратно. Они наши друзья, надо их спасать. Что скажешь?
Идея была сумасшедшей. Но возможной. В новоявленном государстве под названием Россия и правда был вселенский, всепоглощающий бардак. Наш определенный опыт тут помощник, да и армейских друзей хотелось обнять. Город детства свой хотелось повидать. Авантюризм чистой воды, но где наша не пропадала. Кроме того, мы своих не бросаем - такой закон был на улицах нашего города, и мы были ему верны, насколько это было возможно. Через несколько дней группа была в сборе. Наши сослуживцы отозвались быстро, друзья-армейцы, с кем прошли через многое. Было такое волшебное слово в советском нашем детстве и юности - «надо». Вот парни и прикатили.
Павел Кожинцев – врач и сапер, позывной «Лепило».
Олег Журавлев – классный механик и водила боевой техники, позывной «Мех».
Олег Пак – снайпер от Бога и мастер кого-нибудь грамотно стукнуть, позывной «Кореец».
Олишер Усманов – классный водила, боксер, следопыт, знающий пять языков, позывной «Дух».
Игорь Качанов – инженер радиосвязи, спец в радиоэлектронике, позывной «Ключ».
Итого семь человек, включая нас с Серегой. Денег было вполне достаточно. У меня водилось в то время кое-что от прошлых заработков, и Сергей привез крупную сумму в долларах, о происхождении которых он старался не распространяться. У каждого свои тайны, тем более что все мы уже были серьезными мужчинами, а некоторые уже обзавелись семьей.
Через знакомых военных вышли на одного хитрого и ловкого прапорщика, который за очень приличную сумму американских денег передал нам на территории одной военной части вполне живой БРДМ-2, или, как его зовут в армии, «бардак», без КПВТ в башне. А также вооружил маленько, вручив четыре «сучки», три «стечкина», плюс патронов горку, немного спецсредств, да несколько приборов ПНВ. На мой вопрос, не хватятся ли, пьяный прапор, страшно довольный сделкой, сказал, что сейчас можно все, были бы бабки.
- Вы только смотрите, парни, не шибко. Если что, я вас не знаю, а вы - меня. А так, будут деньги, заходите еще. Жду вас с возвратом вверенного имущества, не то платить вам в два раза больше.
Один, ныне покойный, высокий милицейский чин снабдил связью и документами.
- Серьезной проверки они не выдержат, но ты сам видишь, что вокруг творится. Сойдет, друг мой. Если что, звони, помогу, чем смогу. Но скажу тебе, таких дураков, как вы, на всей территории новой России уже не рожают.
Кроме того, у другого прапорщика добыли в аренду за умеренную плату армейский ЗИЛ-131 с лебедками и оборудованием для преодоления водных преград, несколько комплектов униформы, столь модной тогда летней «маскировки».
- Парни. Верните хотя бы кузов, чтоб было что списать. Форма мне без надобности, этого добра на складах хоть жопой ешь.
- А ракету можешь достать? – спросили мы прапора.
- Могу, только будет стоить дороже, - ответил нам прапор на полном серьезе.
Это была шутка. Ракета нам без надобности. Он же снабдил нас запасом нового экспериментального питания для армии, которое только появилось в войсках. Слава прапорщикам Советской армии, они могут украсть все!
Имея все, что необходимо, ранним утром мы тронулись в путь. Грязь на дорогах уже сошла, подсохло. Намечалась зелень, и весна ожидалась теплой. До границы с Казахстаном нас никто не остановил. Даже намека на проверки не было.
Казахстан. 1994 год.
Границу, если это можно назвать границей, проскочили также легко, двигаясь на Петропавловск. Большие города обходили по разбитым дорогам, а то и по степи. Это сейчас там дороги хорошие, а тогда, как после обстрела. Чего мы там насмотрелись в пути - отдельная песня. Бандитизм расцвел пышным цветом, и на наших глазах пару раз убивали людей, особенно из-за паленого бензина, который продавали вдоль дорог на подъездах к крупным населенным пунктам. В безвременье, безвластие и хаос погрузились все.
К Ленинску подошли под вечер. Свернули с дороги и по противоположному от города берегу Сыр-Дарьи дошли до «Нулевки». Мы ее хорошо помнили по детству.
Вот как описывает ее один из жителей нашего города:
«Нулевка» - шикарная по тем временам супергостиница с огромным парком для прибывающих на полигон экипажей космонавтов и членов Госкомиссии. На берегу реки, огорожена от остального города правильным забором, все усажено яблонями сорта ранет и сливами. На всякий случай вдоль реки Сыр-Дарьи была возведена дамба, и на этой дамбе построена большая ажурная беседка. В исторических хрониках Королев частенько беседует с космонавтами в этой беседке».
Все пацаны города, особенно живущие на улице Речной (затем 50 лет Октября), ходили в набеги на «Нулевку». Основная задача набега - проникнуть на «Нулевку», нарвать ранета и без потерь уйти обратно за забор. Если охрана нас ловила, то кара в виде армейского ремня по заднице ждала всех.
Вот недалеко от «Нулевки», на противоположном берегу, мы и встали лагерем таким образом, чтобы с города нас не было видно. Еще в наше время Сыр-Дарья сильно обмелела, а сейчас воды было еще меньше, и переправа техники не вызывала опасения. «Лепило» и «Дух» отправились осматривать место переправы, остальные готовили технику, проверяли радиосвязь и оружие. Пахло в степи, как в детстве, пряно. Сильно смущало то, что в городе почти не было света. В районе кинотеатра «Сатурн», на верхних этажах жилого дома, горело несколько квартир, однако пожарных не наблюдалось. Темень и какая-то жуть - и все это наш город солнца. Моросил противный мелкий дождь.
Переправились быстро, несмотря на сильное течение. Помогли два острова, возникшие уже после нашего отъезда прямо по центру русла. Больно обмелела наша река, больше похожая на горный ручей. Вышли на дамбу между «Нулевкой» и спорткомплексом. Этот спорткомплекс посещали почти все молодые горожане. Однако сейчас он был полуразрушен, а отсутствие освещения приводило в полное уныние. Через футбольное поле и бывший парк выехали на улицу Речную. К слову, от большого парка ничего не осталось. Мертвые скелеты деревьев частично были вырублены, видимо, на дрова. Впечатление ужасное, мы так любили тут гулять с отцом и мамой. Первые этажи в домах, окна в четырехэтажных «хрущебах», заложены кирпичом. Это производило еще более кошмарное впечатление. Намного позже, чтобы привести эти дома в порядок, заложенные кирпичом окна и стены покрасили. Но кошмарное ощущение от такого усеченного дома осталось.
Хрипнула рация.
- Да, парни, тут у вас, похоже, полный трендец, - сообщил «Лепило».
Двигались колонной, БРДМ - головной, ЗИЛ - замыкающий. Я сидел за башней БРДМ, крутил фароискателем, узнавая дорогу и окрестности. Двигались медленно, узнавал я все с трудом. Все дома в каких-то черных подтеках, из окон торчат трубы «буржуек». Кругом грязища, все перерыто. Свернули в районе 5-го дома, в котором я жил когда-то. Ни одно окно не светилось, уличное освещение отсутствовало напрочь. Горы мусора растаскивал ветер, даже собаки не лаяли. Проехали разбитый продовольственный магазин, расположенный на первом этаже жилого дома, в который ходили все, кто, как и я, жил в этом районе. За ним остов сожженного маленького магазина, бывший «Овощной». По правую руку остался знаменитый детский садик. Это был очень хороший детский сад, но почти весь деревянный. Теперь он стоял темный, с разобранным забором и беседками, видимо, на дрова, и смотрел мне в душу разбитыми окнами с вырванными с мясом рамами.
Свернули направо, к Дому офицеров, сожженный остов которого возвышался черной громадой над огромным пустырем. Раньше здесь был городской центральный парк, в котором гуляли горожане. Мы были в шоке. Вот и нужный нам дом. Ранее на пятом этаже этого дома размещалась редакция телевидения, в которой работала моя мама, и я часто бегал сюда в детстве. Вязкая темень. За всю дорогу ни души. Мы остановились, потушили огни, дабы не привлекать внимание, но движки не глушили из осторожности. Ребята быстро разбежались по секторам, прикрывая на всякий случай нашу маленькую колонну, а мы с Сергеем двинулись искать квартиру первой семьи, светя фонариками под ноги. Войдя в подъезд, мы пожалели, что не взяли с собой противогазы. Вонь и страшенная грязь, горы мусора. Двери в квартиры первого этажа заложены кирпичом. Лестница на второй этаж перекрыта решеткой до самого потолка, калитка в середине закрыта, а через крупную ячейку решетки мне в лоб смотрело сдвоенное дуло охотничьего ружья двенадцатого калибра. Владелец ружья, старик лет семидесяти, не утерявший военной выправки, подсвечивал себе лестницу старой керосинкой, подвешенной на палке.
- Орлы, - заявил дедуля. - Стволы заряжены картечью. Бабахну - и разом оба к праотцам, несмотря на ваше грамотное построение. Оружие свое вниз. Руки держать так, чтобы я видел. Резких движений не надо. Кто, куда, к кому, и порезвей.
- Товарищ полковник, - хотя мне сложно определить, может он бывший прапорщик, но все советские офицеры, даже в отставке и на пенсии, любили такое обращение. - Докладываю. Специальная группа прибыла для организации эвакуации семьи майора Сапеги, квартира 53. Прошу организовать допуск и обеспечить наши действия.
Старик внимательно осмотрел нас и рявкнул:
- Документы левой рукой медленно и плавно бросаешь сюда, и без шалостей, бойцы, - старик повел грозно стволами.
- Резвый дедуля. Спецура бывшая, что ль, – Сергей осторожно бросил ему документы.
Старик, щурясь при слабом освещении керосинки, внимательно разглядывал документы.
- Сапегу сюда, - сказал кому-то, невидимому в темноте.
- Деда, ты стволы-то подбери, а то, не дай Бог, дрогнет палец, - сказал я, с напряжением поглядывая на движения старика. На лестнице нам, правда, деваться было некуда, залп в упор двенадцатого калибра просто смел бы нас без шансов уцелеть.
- Стой, внучек, как стоишь. Ты мне так больше нравишься, а то повадки у вас больно правильные. Страховочка, оружие, униформа, посты выставили грамотно. Люди работают сами, без команд. В подъезде только лопухнулись.
Сергей осторожно повернулся ко мне и прохрипел:
- Точно спецура. Только, похоже, конвойная. Чутье слишком сильное.
Появился заспанный Сапега и заорал диким голосом, увидев Серегу.
- Это свои, полковник. Свои! Свои! Свои! Они приехали забрать нас. Родимые. Стволы двенадцатого калибра исчезли. Нас пустили внутрь второго этажа.
Полковник и правда оказался непрост. Оборона подъезда вполне грамотная. Наблюдатель через окно подъезда следил за улицей и заметил наш заезд, на всякий случай держал на прицеле старого СКС почти невидимые во дворе наши автомобили.
- Держите ксивы. Раз вас признали, ступайте. Но совет примите. Документы справные, но фуфло. Откуда, орлы, БРДМ стибрили? А? - старик с прищуром глядел на нас.
- Приобрели по сходной цене, полковник. Сейчас в армии великая распродажа и большие скидки, - ответил я полковнику.
Подъезд уже стоял на ушах. Одна семья собиралась, а все соседи помогали и параллельно рассказывали нам о тех ужасах, которые они тут пережили. Слезы, крики разбуженных детей. Охи, ахи. В итоге к отъезжающей семье добавилось еще пару человек.
- Все, ребята, еще пять минут. Мебель и все остальное бросаем, берем только самое необходимое, - командовал Сапега.
У меня и у Сергея заработали рации:
- «Головной», это «Дух», во дворе, на одиннадцать часов, движение. Трое, оружия не видно. Приглядываются.
Сергей начал подгонять людей.
- Местные шакалы воздух нюхают. Пока их мало, опасаться нечего, - сказал полковник.
- Внимание. Обеспечиваем выход семи человек и посадку, - отдал указание ребятам по рации Сергей.
- Может, с нами еще кто? - спросил я у полковника, который явно был старший в этой общине.
- Нет. У оставшихся в России никого нет. Будем тут доживать. Удачи вам, парни. Приятно знать, что там, - он неопределенно махнул рукой на восток, - еще есть нормальные люди. Он пожал нам руки и открыл решетку.
- «Головной», это «Кореец». Добавляются гости, двое, следуют к первой группе, что в секторе «Духа». Погрузку закончили, - ожила рация.
Мы с Сергеем метнулись в темноту двора.
- Сбор, уходим, - передал Сергей по рации.
Повернули перед гостиницей снова к парку и спорткомплексу. Выехали на Речную и повернули налево, к кинотеатру «Сатурн». Вот и адрес. Снова страшенная вонь в подъезде, а во дворе горы мусора. Тут грамотных людей не было, мы долго ломились в металлическую дверь, пока нам не открыла заспанная тетка, замотанная в какое-то тряпье. По грязной, заваленной всяким хламом лестнице поднялись на третий этаж. Долго стучали и переговаривались через закрытую дверь. Наконец нам открыли. Тут дело пошло быстрее, так как родственники этой семьи, живущие в Новосибирске, предупредили их, что мы скоро будем. Опять слезы и рассказы об ужасах местной жизни. Люди с трудом расставались с нажитым, но мы предупредили жестко: берем минимум.
Погрузились без происшествий. Пересекаем темный двор, неприятное ощущение от отсутствия деревьев дополняют скелеты скамеек у подъездов. Дерево у сидушек выломано, видимо, на дрова. Неприятно давила на уши тишина. Почти полная. Никакого движения.
Снова выскочили на Речную и, набирая скорость, рванули в сторону Дома пионеров. Вышли на адрес, но тут начались неприятности. На дороге, ведущей к нужному дому, стояла старая разбитая «шестерка», перегородив нам дорогу. Двигатель работал, но тонированные стекла не давали возможности понять, есть кто там или нет. С башни БРДМ я направил фароискатель на машину. Тишина, движения нет.
- «Головной», это «Мех», что делаем, подвинуть ее броней?
Мы с Сергеем продолжали молча оценивать ситуацию.
- Все на стреме, мы пошли на досмотр.
Сергей показал мне знаками, что обходим авто с двух сторон и смотрим на ситуацию. Спрыгнули с брони и, держа машину на прицеле, осторожно двинулись к ней, заходя с двух сторон.
- «Головной», это «Лепило», движение на два часа.
Зона ответственности «Лепило» - правый борт колонны. Я иду справа и немедленно перевожу ствол в указанное направление. Сергей держит машину.
- Але, гараж. Ху..…е тут светите и шумите. У..…я еще и стволы у вас. Это кто ж тут буянит?
Бородатый мужик, одетый в полувоенную форму, вынырнул из темноты со стороны близстоящего дома. Он пытался внимательно рассмотреть нашу колонну, щурясь от яркого света прожектора с «бардака». Пришлось осадить:
- Руки держи так, чтоб я видел. Резко дергаться не надо, а то до пенсии не дотянешь. Стой где стоишь и руки в гору.
Мужик нехотя поднял руки.
- Неужто шмальнешь, начальник. Крутые вы парни. Вояки аль менты залетные? Вояки тут почти все разбежались, а местные менты давно по улице ночью не ездят. Кто такие и что надо?
Мужик, судя по речи, из уголовников. Одежда чистая, крепок. Явная угроза в голосе. В преграждающей нам путь машине кто-то есть, кроме того, есть полное ощущение, что за нами наблюдают из окон ближайшего дома.
- Работаем. Прикрыть свои сектора. «Кореец», открой семафор борзому, - бросив всем команду, Сергей дал мне тональный сигнал по рации. Когда-то эта схема досмотра была отработана до автоматизма. Из-за моей спины выскочил «Кореец». Удар в горло остановил крик, а подсечка свалила мужика на землю. Всегда удивлялся скорости «Корейца». Я резко переместился к машине и прикладом разбил боковое стекло, метнув внутрь спецсредство. Тот же маневр проделал Сергей. На свет божий вытащили двоих.
- Бандиты, мать их, - Сергей быстро обыскал всех. - Ножи, кастет, два обреза, один ТТ и один ПСМ. Джентльменский набор местных уркаганов.
Время летело. Машину дружно спихнули с дороги.
- «Кореец», это «Головной», вырубай публику и освещение, а мы - на адрес.
Мы с Сергеем двинулись к нужному подъезду. Подъезд разбит, никаких дверей нет. Мусор, грязь, вонь. Черные паленые стены.
- «Головной», это «Ключ», движение за вами слева, вдоль стены, один. Шепнул Сергею, чтобы он продолжал подниматься на нужный этаж. Сам осторожно переместился в нишу, идущую к подвалу.
- «Ключ», где он?
- Стоит у подъезда.
Понятно, наш визави слушает, как Сергей поднимается наверх.
- Начал движение к тебе. Принимай. Внимание. Я «Ключ», покинул сектор, иду к «Головному».
Я жду. Фигура почти не видна в проеме. Человек осторожно втягивается в подъезд, и я уже слышу его дыхание и запах. Дядя явно пил недавно какую-то гадость. Разбираться некогда, бью гражданина по голове. Тело рухнуло на пол. Краем глаза ловлю движение у входа и разворачиваюсь к новой опасности. В ухе срабатывает рация:
- Это «Ключ». Не бей своих.
«Ключ» с ПНВ, он быстро оценивает обстановку и начинает вытаскивать тело неизвестного гражданина на улицу.
- Отруба полная, проснется через часок. Пустой. Ухожу обратно. Поосторожней на выходе. Что-то весело тут у вас, - «Ключ» хлопнул меня по плечу и растаял в темноте.
Поднимаюсь на четвертый этаж. Темно. Тыкаю рацию:
- «Головной». Подай знак. Тебя не вижу.
В проеме разбитой квартиры мигнул фонарь. Захожу. Планировка стандартная для нашего города. Коридор, слева - санузел раздельный и кухня, прямо - комната и слева - комната побольше, с балконом. Квартира разбита в хлам. В центре большой комнаты стоит растерянно Сергей.
- Никого. Ты мог себе такое представить? - он обвел рукой окружающее нас разрушение. - Как в город зашел, так в шоке. Что будем делать? Боюсь, что днем у нас будут проблемы. Как с местными, так и с властями. Если они вообще еще тут водятся.
Сергей явно шокирован тем, что мы видим. Мы - ребята крепкие, видели много чего и похлеще. Шок вызывает то, что этот кошмар, эта грязь, эта вонь, этот бред и есть наш славный красавец город, в котором мы выросли.
- У них есть тетка, на Королева живет, давай туда рванем. Наверное, они там. Господи, что ж творится такое, ведь тут не война, – Сергей переводил узкий луч фонарика с почти черных от грязи стен на закопченный потолок, на выломанный подоконник и рваные дырки от рамы окна. Под ногами скрипело битое стекло.
Я снова нажал рацию:
- Выходим. Пустые.
Я выглянул на улицу через разбитое окно. Колонна уже развернулась и стояла с погашенными огнями. Выскочили на улицу. Собрались между машинами.
- Семьи нет. Квартира разбита, как и весь подъезд. Меняем схему. Идем на Королева, это в центре. Узнаете сразу по большой ракете, что стоит на постаменте в центре площади. Рвем в наглую, через центр, на скорости. Мы видим худшее из возможного, работаем в полный рост. Ходу.
Народ разбежался по машинам. Тронулись, я снова включил прожектор. Выскочили на Речную. По ней вернулись к старому адресу рядом с моим домом. Повернули к центральной площади, вот и дом, где раньше нам, детям, выдавали пропуска, по которым мы выезжали за город. Бывший Первый отдел. Некогда высокие окна заделаны фанерой и кирпичом. На стенах следы от пожара. Тьма и тишина. Даже собак и кошек нигде не видно. На центральной площади, оставляя слева остов сгоревшего Дома офицеров, поворачиваем направо и вдоль гостиницы «Центральная» двигаемся к универмагу. Он был большой и единственный в городе. Когда с родителями я ходил туда, то здороваться приходилось через каждые две минуты. Там все были знакомы, там же можно было встретить известных людей космодрома и самих космонавтов. Проезжая мимо, я высветил темные, грязные сиротские окна нашего универмага, на большой стене которого в благословенные времена все дети Ленинска смотрели вечером мультфильмы. Была такая традиция в нашем городе. Военные на праздники подгоняли машину с кинопроектором, и детвора города смотрела мультики.
Двигаемся по центральной улице. Освещения нет. На обочинах дороги пара разбитых машин. Никого. Часть дороги разрыта, валяются какие-то трубы и мусор. Вот и памятник Королеву, за ним дальше по дороге на постаменте должна быть настоящая ракета. Если память не изменяет, это «Союз». Сбавляем скорость, рядом с длинным магазином, в котором раньше продавали всякие хозтовары, горит несколько больших костров. Около десятка человек в разных позах сидят или лежат у костра. Мы остановились в проезде между домами. Ребята разбежались по секторам. Я и Сергей двинулись к костру. Здоровый мужик в комбинезоне поднялся от костра и двинулся нам навстречу. Поздоровались.
- Кто вы? - мужик внимательно оглядел нас.
- Мы приехали забрать несколько человек и вывезти в Россию. Сами мы отсюда. Мы учились в 30-й школе. Жили на Речной.
Мужик улыбнулся, открыто и грустно.
- И как вам, ребята, наш город, - он покрутил вокруг рукой. - Узнали? Вот это все. Признали? Если б вы знали…
Он вдруг содрогнулся и обреченно махнул рукой. Отвернулся. Постоял так, затем снова повернулся к нам.
- Я бывший офицер Советской армии, зовут Алексей, работал на стартовых площадках. Сейчас с народом слежу за порядком. Что-то типа отряда самообороны. Дружинники, мать его. Чем могу?
Мы объяснили ему, какие адреса нам нужны. Бывший офицер сделал знак рукой, и от костра к нам двинулись два человека.
- Это сопровождение. Они проводят. В нашем районе достаточно тихо. Ну а окраины вы сами видели. У нас в домах дежурят офицеры. Так что эти ребята пусть идут с вами, а оборону можете снять, - он махнул в сторону наших парней, занявших позиции вокруг машин. Покосился на наше оружие. - Армия или другое ведомство?
Я вытащил наши документы и показал ему.
- Ладно, ребята. На ментов что-то вы не очень похожи. Да ладно, - он сделал приглашающий жест к костру. Я присел рядом с костром, а Сергей пошел с сопровождением по адресу.
- Алексей, скажи, как вы тут выжили? Мы просто ничего не понимаем. Ужас какой-то.
Алексей бросил в костер пару досок от армейских ящиков.
- Все развалилось, зимой накрылась канализация. Плохо с электричеством, готовим на буржуйках и на кострах. Власти практически нет. Бандитизм, беглые солдаты и уголовники. Мародерство и пожары. Убийства. С продовольствием очень плохо, проблемы с водой. Болезни косят людей. Деревья все умерли. Бензина и солярки практически нет. Школы закрыты. Больницы еле работают. Многие уехали сразу. Многие убежали позже. Сплошной разор, беспредел и бардак. Вот так и живем. А куда вы едете?
Помолчали. Подошел Сергей. Он остановившимся взглядом смотрел на костер.
- Мы возьмем людей и обратно в Омск, - сказал я.
Алексей встрепенулся и встал:
- Парни, возьмите еще людей. Еще три – четыре семьи. Я знаю, что они поедут. Пожалуйста, не отказывайте.
Мы с Сергеем переглянулись.
- На сборы двадцать минут. Брать с собой минимум. Возьмут много лишнего, выкинем. Время пошло, нам до рассвета надо выйти из города.
Алексей кивнул и умчался в ночь.
- У тетки только дети, где родители, не знает. Пропали, уже пять дней прошло. Забрал тетку и детей. Когда читал их письма, думал, преувеличивают, а оказалось, что, наоборот, всей правды не писали. Пошли к машинам, потом поговорим.
Алексей оказался толковым человеком. Уже шла погрузка. С воем и слезами женщины и дети грузились в машину, таща за собой баулы и нехитрый скарб. Алексей привел хрупкую, похожую на подростка женщину и паренька лет семи.
- Заберите моих. У нее в Омске родственники. Довезите, парни, их в целости и сохранности. Вам наверху зачтется.
- Зачтется, жди. Только в аду, наверное. Грузи своих в «зилок». А сам? - спросил я.
- Нет. Пока останусь. Приеду потом, на кого их всех бросить, - он усадил своих в грузовик, «Мех» отдал ему часть продовольствия, а «Лепило» поделился медикаментами. «Ключ» приволок и вручил Алексею арсенал, который изъяли у бандитов.
- Удачи вам, парни, сберегите всех, - Алексей попрощался и скрылся в темноте.
Сергей вышел на связь:
- Внимание всем. Пятиминутная готовность. Уходим другим маршрутом. Глядеть в оба.
Двинулись. Люди у костров махали нам вслед рукой.
Забрали еще одну семью в районе бывшего кафе «Луна» без происшествий. Проскочили по темным улицам снова на Речную и через час уже выезжали на другой берег Сыр-Дарьи. Светало. Объявили общий привал с перекусом. Дети спали в грузовике, а взрослые лопали наши запасы продуктов и питьевой воды. «Лепило» обошел всех, проверяя на заболевания. Я прошел на берег реки, чтобы бросить прощальный взгляд на мой некогда любимый город. На берегу стоял Сергей. Не глядя, он протянул мне фляжку с водкой:
- На, выпей за упокой. Нашего города и нашего детства больше нет.
Мы молча смотрели на то, что когда-то было городом солнца, городом великой идеи и городом детского счастья. Черные громады кварталов, раньше закрытые деревьями, после их смерти просматривались хорошо. Ни огонька. На берегу собралась уже вся наша команда. За время совместной службы они привыкли чувствовать общее настроение и молча стояли за нашими спинами. Сергей повернулся к остальным:
- Кто виноват во всем этом? Ты, - ткнул он пальцем мне в грудь. - Ты, ты, ты. Вы все, - он обвел всех пальцем, поочередно тыкая каждому в грудь.
- Я виноват, мы все виноваты, потому что молчали и не действовали. Мы все допустили это. Мы манкурты, не помнящие родства. Все мы, взрослые мужчины, допустившие вот этот кошмар. Сколько было возможностей это остановить, но каждый из нас ничего не сделал, промолчал, сделал вид, что не заметил. И вот результат.
Наверное, он прав. Я с трудом сдерживал эмоции, но отец был прав, мужчины не плачут. А жаль. Я решил остановить процесс самобичевания, пора в дорогу:
- Все, парни, по коням, у нас дорога дальняя, плюс еще одна переправа.
Быстро собрались и тронулись. Я больше не смотрел на развалины моего детства. Аминь. Через некоторое время выскочили на трассу, идущую в Кзыл-Орду. Однако на ходу приняли решение обойти областной центр по обводной дороге. Двигаемся дальше вдоль железнодорожного полотна по дороге в степи. Однако через несколько минут пришлось тормозить. На дороге стоял милицейский «жигуль», перекрывая дорогу. Трое местных ментов стояли у машины и настороженно смотрели на нашу останавливающуюся колонну. Ребята заняли позиции вокруг колонны.
Сергей спрыгнул с брони и толкнул меня:
- Пойдем потолкуем с местными правоохранителями.
Менты, держа оружие на изготовку, также пошли на сближение.
- Командир, дай проехать, мы торопимся, - Сергей обратился к старшему по званию молодому казаху.
Менты были настороже и явно не ожидали, что нас много.
- Кто вы, откуда и куда? Предъявите документы, - сказал старший, держа нас на прицеле.
- Не балуй, старшой, а то стрельнешь ненароком. Вот наши документы, - Сергей протянул пакет с документами на нашу команду. Оружие мы держали вниз стволами и всячески улыбались, что явно несколько успокоило представителей местной милиции.
- Что делают представители российской милиции на территории суверенного государства? Мы хотим досмотреть машины, - старший дал знак стоящему справа милиционеру, и тот осторожно пошел к нашим машинам.
- Давай так, командир. Считай, что мы нелегально тут. Забрали несколько русских семей и везем их в Омск. Пусть твой кадр смотрит транспорт. Вариант у нас с тобой один. Договориться. Прикинь силы. Вас трое. Два ПМ и «сучка». Вокруг ни души. У нас семь человек и вооружение, намного превосходящее ваше. Плюс броня. Взвесь все, назови цену - и разошлись краями, - Сергей стер улыбку с лица и переместил оружие на грудь.
Местный мент обошел машины и вернулся к своим, подтвердив, что в грузовике женщины и дети.
- В Ленинске вы нашумели? - спросил старший милиционер.
- Мы. Правда, шумели тихо, - подтвердил я.
- Старшой, чего бакланить без дела. Бери тонну баксов и разошлись, - Сергей подошел к милиционеру и вложил в нагрудный карман форменной рубашки деньги. Затем он ткнул пальцем в автомат, который держал на перевес сотрудник милиции:
- И вот еще что. В следующий раз, при встрече с незнакомыми людьми, снимай с предохранителя автомат до того, как собираешься его применить. Без снятого предохранителя эта штука не стреляет. По глазам вижу, что мы договорились. По коням, парни.
Мы вернулись к машинам, а местные менты отогнали «жигуль». Старший подошел снова к нам.
- Езжайте по обходным. У старого поста, на развилке дорог, вас могут ждать. У нас бардак, так что могут ждать не только милиция, но и местные бандиты. Не думайте плохо про наш народ. Время такое. Возьмите ваши деньги, мы не волки.
Он неожиданно протянул нам руку для пожатия и приветливо улыбнулся.
- Ладно, брат. Мы выросли с твоим народом и знаем, что уродов у каждого народа хватает, но нормальных людей больше. И ты прав: время такое. Надеюсь, все вернется на круги своя, столько лет живем вместе, - сказал я, пожимая протянутую руку.
Мы пожелали друг другу удачи и разъехались каждый в своем направлении. Двигались без остановки. Только изредка, на несколько минут, останавливались из-за детей. Напуганные происходящим, они часто просились в туалет. Впереди нас ждал маленький поселок Чиили. Тот самый Чиили, в котором жила моя первая любовь. Мы решили не обходить этот городок, так как пришлось бы сильно петлять, а нахрапом проскочить его, так как ничего серьезного, по нашему мнению, там произойти не могло. Мы торопились, так как очень хотели как можно быстрее оказаться на территории нашей Омской области.
В Чиили влетели в обеденное время и ломанулись прямо через центр. Проскочили центр без проблем, а вот на окраине пришлось остановиться в районе частного сектора. В городке явно что-то происходило. По улицам бегали местные мужики, а в окружающем пространстве вязкой паутиной висели страх и тревога. Я спрыгнул с брони и подошел к бабушке, которая стояла у калитки дома.
- Бабуль, мое почтение, а что у вас тут происходит и где выход на трассу?
- Беспорядки у нас тут, сынок. Казахи с чеченцами, а уйгуры с дагестанцами сцепились. Наши, русские, вмешались, и теперь воюют и с русскими. Что творится, страх божий. Ехать вам вот туда надо. Направо повернете - и через пару километров основная трасса. Но там самое беспокойство происходит. А куда едете, мальчики?
- В Россию, бабуль, в Омск, - я держал рацию на передачу, чтобы наши все слышали, что говорила мне бабушка. Парни рассредоточились для прикрытия колонны.
- Слушай, сынок, у меня сноха с ребенком тут из ваших краев, заберите их от греха подальше. Прошу вас, Богом прошу. Не откажи, сынок. Страху они натерпелись. Бабуля неожиданно рухнула на колени. Пришлось срочно ее поднимать.
- Мать, ты чего, со страху сбрендила. Нет у нас мест. Машина под завязку. Нам ехать надо срочно.
- Сынок, Христом Богом прошу. Я быстро их соберу. Быстро-быстро. Их встретят в Называевске. За спиной бабушки у калитки появились женщина и мальчишка лет десяти. Я вызвал по рации Сергея и сказал, что забираем еще двоих.
- Трамбуй всех в грузовике. Другого варианта нет. Тут наши, омские.
Бабушка и женщина кинулись собираться, а я отвел паренька к грузовику. Сергей подсадил его в машину и хлопнул меня по плечу:
- Как там в Библии сказано: и ад следовал за ними. Так нам скоро поезд придется захватывать.
Я помахал испуганному пареньку в грузовике и пошел обратно к калитке:
- Типун тебе на язык с лошадиную ногу, Серега.
Из рации начали поступать доклады от парней:
- «Головной», это «Ключ», движение сзади, в конце улицы. Пять-шесть человек. Кучкуются и наблюдают.
- «Головной», это «Мех», движение прямо по курсу колонны, на перекрестке. Человек десять, есть оружие. Наблюдают.
Я рванул в дом. На крыльце уже появились бабушка и женщина с вещами.
- Все, сынок, все. Готова она. Забирай. Бабушка была в порядке. Суровое лицо уже выражало решительность, а в правой руке бабуля держала топор. Я тронул ее за руку.
- Мать, айда с нами.
- Спасибо тебе, сынок. Но дом не брошу, тут все, родственники тут лежат на кладбище. Негоже дом родной бросать. А нехристей топором встречу, коль в дом зайдут. Езжайте с Богом.
Я подхватил баул и побежал к машине. Из рации неслась тревога по нарастающей.
- «Головной», это «Дух», движение на десять часов, за палисадником не вижу деталей, но явная угроза.
- «Головной», это «Кореец», движение справа на два часа, четверо, вооружены, готовят позицию. Угроза явная.
Я забросил вещи женщины в грузовик, а саму подсадил на броню. Сергей подал ей руку и запихал в люк.
- Внимание. Сбор. Стрелять только в ответ. Водилам вперед на максимуме. Если на дороге препятствие, прорываемся.
Сергей помахал бабушке рукой. Машины взревели движками и рванулись по дороге. Бабушка крестила нас, уезжающих. На перекрестке ситуация уже шла в развитие, и, похоже, это не было связано только с нами. На повороте пришлось тормозить, так как дорогу преграждал арык. Мостки для переезда исчезли. Но наши машины на малой скорости арык проскочили. Слева по главной дороге городка валом двигалась толпа. Огромная и многоязыкая, она ревела от гнева, готовая растоптать любого, кто рискнет встать у нее на пути. Мы повернули направо и начали набирать скорость, но тут пришлось опять тормозить. Дорогу преграждал автобус, стоящий на пути нашего движения. Сергей спрыгнул с брони и бросился к автобусу. Я тоже покинул теплую броню и занял позицию за грузовиком, слева от дороги.
- «Головной», что у тебя? Дистанция пятьсот метров, - сказал я в рацию.
- Сейчас, сейчас. Уже отводим.
- «Мех», это «Головной», грузовик вперед. «Бардак» концевой. Макс, придумай что-то, - Сергей прекрасно понимал опасность нашего положения. Наш грузовик, взревев двигателем, двинулся в обход БРДМ, а БРДМ стал сдавать назад, дабы прикрыть грузовик броней. Справа от меня, в кювете, занял позицию «Кореец». Толпа шла на сближение. Я включил рацию на передачу:
- «Кореец», бей под ноги, я - поверх голов. Внимание всем, стреляем я и «Кореец», тормозим толпу. Я дал три длинные очереди над головами людей в толпе, а «Кореец» бил одиночными под ноги. Толпа заголосила, скорость ее движения уменьшилась, но движение продолжалось.
- «Головной», это «Кореец», дистанция четыреста метров, тормознули, но идут. Я оглянулся на «бардак» и увидел Сергея, который появился у его кормы и начал махать мне рукой.
- «Кореец», снимайся, я прикрываю, - в подтверждение своих слов я помахал ему рукой. «Кореец» рванул к «бардаку» и занял позицию у его колеса. У противоположного колеса занял позицию Сергей и прохрипел в рацию:
- Всем сбор. Уходим. Грузовик головной. Макс, прикрываем, меняй позицию.
В это время откуда-то справа прямо перед толпой выскочила женщина и тяжело побежала в нашу сторону, размахивая руками. Я поднялся и двинулся к «бардаку», выпустив еще очередь, целясь в небо над толпой. Я уже положил руку на броню, когда сзади послышался крик:
- Ты только не оставь меня. Не бросай. Что-то было до боли знакомое в этих словах. Я развернулся, вглядываясь в бегущую женщину. На плече взорвалась криком рация:
- Макс, ты спятил. Что стоишь как мишень? Немедленно на броню. Немедленно! Однако я замер. Я слушал. Я смотрел. Я пытался понять, что такое внутри меня вызвал это крик. Умом я понимал, если толпа сейчас рванет, то помочь ей невозможно. Толпа сметет ее и нас.
- «Головной», это «Ключ», по нам открыт огонь. Попадание в БРДМ. Без последствий.
- «Головной», это «Дух», стреляют в нашу сторону, на девять часов.
Время остановилось для меня. Женщина бежала, толпа двигалась. Сильные руки Сергея и «Корейца» схватили меня под руки, оторвали от земли и бросили на броню. Я вырывался.
- Ходу, на борт все, - Сергей крикнул в рацию, удерживая меня.
Он держал меня и шипел мне в ухо:
- Ты спятил, спятил, твою мать. Мы не можем больше никому помочь и ставим под угрозу спасенных. Сиди тихо. Тебя же убьют, и глазом не моргнешь, и остальные рядом лягут все. Успокойся.
Мы уезжали, колонна набирала скорость. Женщина бежала неуклюже, махнула руками и упала. Толпа надвинулась.
«Ты не оставь меня. Не бросай».
Не мог я в общем шуме это расслышать. Не мог. Почудилось.
Обходя населенные пункты, мы летели домой. Договорились, что идем без ночевки. Все понимали, что после всех переделок нам лучше быстрее вернуться. Только Петропавловск проскочили напрямую. Город чем-то напоминал Ленинск. Также угрюм, темен и грязен. Во многих окнах многоэтажных домов торчали трубы «буржуек». Обходя возможные посты милиции, пересекли то, что называется границей между двумя вновь образованными государствами. Россия и Казахстан. Все. Мы дома.
Омск. 1994 год.
Мы развезли всех по адресам. Все были счастливы. Сдали технику и оружие в очередной раз пьяным и довольным прапорам. Оставшись всемером, устроили добротную пьянку. В следующие сутки ребята разъедутся кто куда, когда мы снова соберемся - неизвестно. Мы с Сергеем провожали каждого. Он уезжал последним. Я рассказал ему, почему тормознул тогда на дороге.
- Нет, старик, это бред. Это не она. Уверен. Сколько лет прошло. Она может давно в другом месте живет. До нее было далеко, разглядеть ты не мог. За эти годы она наверняка так изменилась, что ты ее вплотную не узнал бы. Нет, бред, и даже если так, что ты мог сделать? Ничего. Забудь. Не казнись, вариантов не было.
Наверное, он прав. Наверное. Но все эти годы это иногда мучит меня. Конечно, это не она. Конечно. Но…
Эта женщина чем-то олицетворяет нашу потерянную страну. Страну, которая бежит за нами и кричит от ужаса. Бежит за каждым из нас, родившимся в СССР. Мы уверены, что у страны был другой путь, но мы его не использовали. И уехали, убежали, отвернулись или сделали вид, что не заметили. Убеждаю себя, что помочь было невозможно…
Омск. 2009 год.
Говорят, на наше поколение, на родившихся в 1961-1963 годах, приходится демографическая яма. Образовалась она из-за того, что мужчины 1921–1923 года рождения практически все полегли во время Великой Отечественной войны. От них должны были родиться дети, но судьба распорядилась иначе. Не успели. Поэтому нас мало. Может поэтому среди нас много искренних и добрых людей. Нашему поколению досталась очень тяжелая судьба. Мы выросли в СССР, в золотой период его рассвета. Стали совершеннолетними в начальный период его развала и войны в Афганистане. Встали на ноги во время финансовой и экономической катастрофы СССР. Мы матерели, когда рухнула страна, а вместе с ней исчезло все, что нам было привычно и понятно. Мы потеряли веру, когда от нас разбегались с проклятиями все народы, с которыми мы привыкли жить вместе. Мы потеряли надежду во время уголовной революции в новой стране под названием Россия. Мы потеряли все ориентиры во время ГКЧП и ничего не поняли во время расстрела Верховного Совета. Мы остались на перекрестке истории и в одиночку бредем к истине, только вот непонятно к какой. С багажом прошлых знаний, истин, вер, надежд. Мы так и не смогли принять все безоговорочно и притереться к новым реалиям. Война в Чечне окончательно перевернула все наши человеческие принципы. Возможно, поэтому ребята моего поколения быстро сгорают и уходят из жизни. Точнее, они быстро сгорели по жизни, и их в этом мире уже ничего не держит, они перестали ценить собственную жизнь, а чужую и подавно.
А у нас, тех, кто жил в Ленинске, не осталось даже нашего города. Ленинск - город, которого нет. Есть город Байконур, отремонтирован, умыт и даже немножко зелен. Но это уже не наш город. Это совершенно другой город. Чужой и практически незнакомый.
Чудовищно, но получается, что мы потеряли с ним и наше детство.
Через пару месяцев после нашего рейда меня вызвали в известные органы и попытались жестко задать вопрос. Когда и с кем я натворил дел в суверенном Казахстане, из которого якобы пришел запрос. Я сыграл добротного идиота. Не был, не видел, не знаю, не состоял. Не знаю, поверили или нет. Все тот же дружественный милицейский чин пообещал помочь. Более они меня не тревожили. В тот год разгорелся пожар криминальных битв и политических катаклизмов, всем было уже не до нас.
Осталось рассказать о судьбах моих друзей.
Павел Кожинцев – врач и сапер, позывной «Лепило». Вернулся в армию. Служил в Таджикистане во время боевых действий между «вовчиками» и «юрчиками». Подорвался на мине во время разминирования. Похоронен в Хабаровске.
Олег Журавлев – классный механик и водила боевой техники, позывной «Мех». Работал на гражданке механиком. Завербовался на Север, там и осел. Погиб в 2002 году во время аварии, спасая людей. Похоронен в Мурманске.
Олег Пак – снайпер от Бога и мастер кого-нибудь грамотно стукнуть, позывной «Кореец». Уехал в Ташкент, затем в Фергану, погиб во время массовых беспорядков, защищая свою семью от исламских фанатиков. Похоронен в Оше.
Олишер Усманов – классный водила, боксер, следопыт, знающий пять языков, позывной «Дух». Уехал в Израиль. Служил в израильской армии. Воевал в батальоне «Алия». Затем попал в армейскую разведку «Хель Модиин». Спасая союзников – друзов, - погиб в бою. Как и где похоронен, я не знаю.
Игорь Качанов – инженер радиосвязи, спец в радиоэлектронике, позывной «Ключ». Работал в Москве. МЧС. Умер три года назад от рака. Похоронен в Москве.
Сергей Молчанов – человек войны, позывной «Головной». Уехал в Питер. Занимался всякими делами, в том числе и криминальными. Во время первой Чеченской войны один очень большой и известный банк сформировал отряд из бывших офицеров спецвойск для ведения боевых действий в Чечне. Он уехал с ними. Я не раз слышал, что этот отряд дрался в Чечне как надо. Выполнял сложные операции и побеждал. Духи их боялись. Последний раз Сергей позвонил перед самым отъездом. Дальнейшая судьба его мне неизвестна. Я пытался его искать, но все бесполезно. Лишь пару лет назад один из бывших бойцов этого отряда рассказал мне, что Сергей пропал без вести в 1996 году. А один из наших общих знакомых не так давно утверждал, что видел его живым и здоровым в 2001 году в Сербии.
Я верю, что он жив.
Ну… и я.
Итого семь человек. Друзья мои. Братья. Я помню вас по голосам, походкам, повадкам и узнаю даже в темноте через еще пятьдесят лет. Мы обязательно встретимся. Я снова увижу вас всех, пожму ваши руки и с удовольствием выпью с вами. Но. Не сейчас. В то время мы делали все, что могли, и не наша вина в том, что получилось все в нашей стране так, как получилось. Судьбы моих друзей тому яркое подтверждение. Просто время было такое. Время беды.
Особо ретивых читателей прошу не копаться в данной истории. Считайте, что ее не было. И все. Или, как пишут в начальных титрах некоторых фильмов, история выдумана, любое совпадение дат, названий и имен случайно. Как и наша жизнь во многом выдумана нами и, видимо, совершенно случайна.
Немирович-Данченко М. Г
Манкурт - в переносном смысле слово «манкурт» употребляется для обозначения человека, потерявшего связь со своими корнями, забывшего о своём родстве. Слово «манкурт» стало нарицательным символом человека, оторванного от своих корней.
БРДМ, «бардак» – бронированная разведывательно-дозорная машина.
КПВТ - крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый, калибр 14,5 мм.
«Сучка» - АКСУ-74, автомат Калашникова, калибр 5,45 мм.
«Вовчики» и «юрчики» - во время гражданской войны в Таджикистане люди делились на два враждующих лагеря: «вовчики» — это ваххабиты, а «юрчики» — это коммунисты или прорусские. Аналог «белых» и «красных».
ПНВ – прибор ночного видения.
ТТ – пистолет Токарева, калибр 7,62 мм.
ПСМ - пистолет самозарядный малогабаритный, калибр 5,45 мм.
СКС – самозарядный карабин Симонова, калибр 7,62 мм.
«Стечкин» - автоматический пистолет Стечкина (АПС), калибр 9 мм.
Друзы — арабоязычная этноконфессиональная группа, по происхождению одно из ответвлений исмаилизма, однако прекратившая конфессиональные контакты с исмаилитами ещё в Средние века. Проживают в Ливане, Сирии, Иордании и в Израиле.
«Хель Модиин» - войсковая разведка, входит в структуру военной разведки «АМАН» государства Израиль.
Вы выше читали о солдатском бунте. Так вот, до бунта, я хорошо помню, что солдатики, молодые ребята, ходили побирались по квартирам, просили дать хотя бы хлеба...
В блокадную зиму я помню, как замёрзли трубы отопления в 2х школах (в центре города и в 5 Микрорайоне, в которой учился мой старший сын), детей распределили по школам, которые были переполнены. Уроки шли по 20 минут. В школах было холодно, дети сидели на уроках, практически в шубах. Старшего сына муж увёз в Уфу к моей маме, а младший ходил в первый класс. в г. Ленинске. В домах, как я уже писала, не было отопления, поэтому люди ставили обогреватели, не было газа - еду готовили на электроплитках. Такой нагрузки электрические кабели не выдерживали - как итог, электричество было часа 2 в день, потом опять солдаты вели ремонтные работы, долбили зимой мёрзлый грунт, искали место пробоя кабеля. На улицу гулять сына не пускала - не где было сушить обувь, одежду и варежки...
А ещё мама мне написала, что у старшего сына со 2-го класса английский язык (она, конечно ошиблась, он только стишок разучивал на английском..., но я то этого не знала...), я стала водить сына на частные уроки английского языка 2 раза в неделю. Присутствовала на уроках сама, всё конспектировала, а потом занималась с сыном английским языком по трём учебникам - искала тексты с известным ему набором слов, если попадались 2-3 неизвестных слова, дополняли их в словарный запас. Занимался он месяца 4-5. Когда приехали в Уфу, сын пошёл сразу во второй класс английской гимназии...
Блокадная зима... Я помню, как в степи встал мотовоз с офицерами, едущими на службу, потому, что замело пути. Офицеров вывозили вертолётами... А потом, на службу - на площадки, вертолётами завозили только дежурную смену... И так до весны, пока мотовоз не оттаял...
Я уезжала из Байконура летом 1995 года. В и-нете я нашла видео 1994 года, там уже город был болен...
Продолжение следует... В следующей части вернёмся в город Ленинск. Фото были сделаны после того, как я уехала из Ленинска, но эти улицы я помню, знаю. Будут фото с мёртвыми пусковыми площадками и городом, чудом вышедшим из комы...
|
|
Печать | Получить код для блога/форума/сайта |
Коды для вставки:
Как это будет выглядеть?
Скопируйте код и вставьте в окошко создания записи на LiveInternet, предварительно включив там режим "Источник"
HTML-код:
|
|
| BB-код для форумов: |
Как это будет выглядеть?
Страна Мам → Ленинск, который я знаю. Часть Третья "Умирающий город..."
 |
Начиналось всё в самом начале 90х. Город "заболел"... Сначала это были только симптомы, потом по квартирам стали ходить и побираться (просили хоть немножко хлеба...) солдаты из стройбата, которых в городе было много (город строился, вырастали микрорайоны...), потом... Потом случился солдатский бунт. солдаты правопорядка байконура. 4 Игорь Панкин Читать полностью |
| +10 |
tsg vita2008
|
4 комментария |
Комментарии
Вставка изображения
Можете загрузить в текст картинку со своего компьютера: