Мастерство.

-- Ты вот говоришь - мастерство... А чего это такое - мастерство? Мастерство бывает разным. Ты вот написать умеешь, аж скулы сведёт. Это мастерство. Рассказать уметь нужно. Мы вот с тобой одно и то же рассказывать будем, а получится по разному. А почему? Потому что ты владеешь этим даром - рассказывать. Понимаешь?
Я покряхтел для приличия:
-- Ну, э...
Серёга подождал, что я скажу, не дождался и налил в рюмки:
-- Да. Именно так и есть. Честно скажу - читать не люблю. Читаю крайне редко. Я больше телек смотрю. Да и читать-то особо нечего. Раньше как-то люди читали. А сейчас и некогда и... Кто сейчас читает? Да ни кто!
-- Ну, почему?.. Читают люди...
-- Да ни фига!.. Век сейчас такой... Скоростной. Всё нужно по-быстрому. И читать особо некогда. А ты пишешь неплохо. И самое главное - коротко.
Я и не думаю краснеть. Серёга мужик простой и с ним говорить просто. Жгучий армянин с необычным для их народа именем разговаривает громко и с расстановкой. Поговорить любит, но с дураками беседовать не будет, и мне это льстит.
-- Ты вот пишешь-пишешь, а читатель это читает, и даже не подозревает, какую подлянку ему там подготовил,-- смеётся,-- Это называется власть!.. Ха-ха!,-- радуется своей находке,-- Что хочешь сделаешь с читателем. Захочешь - плакать заставишь, а захочешь - такой страх напустишь, что жутко станет. Ха-ха-ха!.. Давай!
Выпиваем, закусываем.
Армяне народ хлебосольный. А за столом их хлебом не корми - дай пофилософствовать.
Сидим, разговоры разговариваем.
Я знаю, чего-то он мне притащил.
Из далека начинает.
-- Ты вот чего напиши, если хочешь. Как-то я был свидетелем одного происшествия. Дело давнее, и подзабыл уже, а... У тебя получится, мне кажется. Может и не интересно кому... Но... Для меня напиши.
Я хотел было ответить дежурным, типа, "да ни вопрос", а Серёга давай рассказывать и я слушаю его.
... Работал Серёга в одной конторе. Приехал после армии, устроился на какое-то производство, и приходилось ему трудиться на большой территории лесозаготовительной фабрики. График работы был мудрёный - сутки, через двое, плюс ночной-отсыпной. Короче говоря, то пару дней работает по-обычному, то в вечернюю смену идёт до утра, то вообще на сутки пропадает. Интересно, но непривычно сначала. И приходится то из города ехать служебным автобусом, то самому добираться. И были такие дни, когда Серёга вместе с десятком таких же сослуживцев под ночь ехал с работы домой. А контора их далеко за городом. У чёрта на куличиках. Пустынная трасса уходит в темноту гирляндой фонарей. Не видно ни черта. В километре мерцают огоньки маленького посёлка. Остановка в ста метрах от забора. Темень и ветер. Тоска зелёная.
На остановку Серёга прибежал вовремя. Автобус ходит один раз в два часа. Опоздает бедолага - возвращается на проходную, в нарды с охранником играть, как дурак.
И вот на остановке уже сидят человек пять. Пару женщин, паренёк какой-то и ещё кто-то.
-- Здрасти.
-- Здоров.
-- Не опоздал?
-- Да не...,-- нервно смеются, на всякий случай на часы поглядывая,-- Ещё пять минут!
-- Какой - "пять!",-- дед пугается,-- минут двадцать ишо!..
Посмеялись, согласились, сверив часы.
А ветерок усиливается, сгоняет людей в кучку. Коробка остановки поскрипывает жестью. Огни посёлка слезятся. Ни кого. Мимо натужно прорычал "Камаз" и опять ни зги.
Закурили.
Разговоры дежурные. Обязательные.
-- Прохладно...
-- Да... Прохладно...
Подняли воротники.
И тут совершенно неожиданно из-за угла входят двое.
Женщина аж вздрогнула.
Откуда они? Полем шли, что ли? Вроди "не наши"...
Два здоровенных мужика, явно "под мухой", зашли в "коробку" и сами удивились, что посреди ночи на таком пустыре и людей куча.
-- Ёханый бабай!,-- один остановился, рассматривая присутствующих,-- Да тут народу...
Второй тоже озирается, рассматривает каждого. А на остановке Серёга, пару женщин, дядька старик, паренёк в углу и две пожилых мадамы. Ни чё интересного.
А мужики не простые. Нагло осматривают, чуть ни по карманам похлопывают. Видя, что тут "одни бабы", говорят меж собой громко, не стесняясь. Видно, что хотели мимо пройти. А теперь остановились, друг другу подмигивают, загадками перешучиваются.
-- А чё? Тосем-босем-двадцать восемь!,-- что помоложе брови весело задирает, старшему будто предлагает чего-то.
А тот руки растирает, весело рожей кривит, соображает:
-- Ну, а чё... Мо-ожно...
И молодой руки в карманы суёт, злобность напускает, прохаживается вдоль сидящих на лавочке.
Бабки замерли.
И Серёга начал унывать.
Пустырь, никого вокруг, темень. А мужики явно затеяли чего-то.
Молодой пару раз выглянул, огляделся. Ни кого. Сумку женщины присматривает. На Серёгу посмотрел изучающе. На паренька в углу. Губы облизал:
-- Давай, помогу...
Огромной пятернёй взялся за сумочку. Старший женщине взгляд бросил, та аж оцепенела. Отдала. Все молчат. А старший чем-то в кармане поклацывает, прохаживается. К старику подошёл:
-- Займи, папаш, сколько не жалко...
И прохаживаются так вот вдоль, от одного к другому. И все молчат. Мужики здоровенные!.. Страшно.
А Серёга самый последний. Паренёк это в уголке, а потом Серёга спиной к стеночке стоит, кумекает...
-- Ты не дёргайся...,-- шипит на бабку старший, аккуратно с её плеча снимая кошёлку,-- чё дергаешься-то?.. Посмотрю и отдам.
Вытащив кошелёк и ещё чего-то, возвращает сумочку.
И Серёга тоскует...
...-- Первый раз в жизни у меня такое, представляешь? Стою - замер. Не знаю, чего делать... Убежать могу - шесть сек. А не могу. И стыдно бежать-то и... А они всё борзеют... Дедок взъерепенился, отдай, говорит, сукин сын!.. Тот старший деду легонько в бок ладонью бац! И старик сел и скулит. Встать не может. А я пацан, двадцать лет...
... И "очередь" доходит до паренька. Молодой к нему подходит вразвалочку, легонько по ботиночку пинает:
-- Слышь...
И тут происходит совершенно небывалая вещь.
Худой, маленький паренёк, всё это наблюдавший из угла, кутаясь в пальто, затравленно зыркнул снизу и, вставая, как-то снизу также махнул тощей рукой, что-то проворчав, будто огрызнувшись. Отпрянувший на шаг бандюга удивлённо вытаращил глаза, а паренёк ящерицей прошмыгнул по стеночке и скрылся в темноте.
-- Чё это...,-- молодой удивлённо голову опускает, глядя как из его поперёк распоротого живота тёплым фаршем вываливаются кишки, -- Эт...
Второй машинально дернулся за пареньком, но посмотрев на друга, замер, как вкопанный, становясь белым, аж зелёным.
-- Это чего...,-- тот сглатывает, с трудом держа равновесие.
Руки к животу поднимает, а кишки мягко вниз ползут, кровь спазмами пульсирует, расплываясь по штанам густыми чернилами.
...-- Прикинь?,-- взволнованный воспоминаниями, Серёга качает сам себе головой,-- Бабы визжать давай! Автобус подъехал, сигналит. С окон все смотрят, не поймут... Все в рассыпную с остановки! А тот стоит в середине, и на кишки свои смотрит под ногами...
-- М-да...,-- я вздыхаю, представляя картину. Перед глазами ночь за городом, ветер, фонари...,-- И чё там? Чё за паренёк-то?..
-- А бог его знает... Залётный какой-то... Говорят и не нашли его потом. Чем он его так полоснул, чёрт его знает!.. Цмык - и попалам!.. Прикинь?.. Помер, говорили. Не успели довезти... Пока то, сё... Откинул копыта. А второго мы аккуратно в автобус. Он и убегать не стал. Говорили - сын его тот...
-- М-да...
Сидим, допиваем...
-- Мастерство... Чё скажешь? Так цмыкнуть...
-- Да... Так цмыкнуть... Мастерство...