Повтор (Про лешего)

Воспоминания
Хозяин лесного царства.

В заколдованных болотах, там кикиморы живут
Защекочут до икоты и на дно уволокут.
Будь ты пеший, будь ты конный – заграбастают,
А уж лешие так по лесу и шастают.
Страшно, аж жуть!
В. Высоцкий.

У моей подруги Лидухи замечательный муж. Живут они душа в душу, но многие знакомые удивляются: « и что она в нем нашла?».
Она просто супермодель: длинноногая, стройная, на пол головы выше его.
А Алексей, коренастый, приземистый, лохматый, да не просто лохматый, а вздыбленный. Волосы неопределенного цвета всегда стоят торчком, словно над ними висит невидимый магнит. Создается такое впечатление, что с расческой они не знакомы, он постоянно их приглаживает, а они как на пружинах подскакивают вверх. Глаза глубоко посажены, даже не разглядишь какого цвета, нос картошкой.
И так уж повелось, что иначе как «Леший» его никто не зовет, а он привык и охотно откликается на это имя.
И вот однажды, мы собрались пойти в лес за клубникой, лето стояло теплое и ягод, в лесу было видимо невидимо. Но самое главное было, конечно же – грибы.
- Грибная охота – говорил Лешка, зазывая нас в лес. – Самая прекрасная охота. А представляете, девчата, зимой: рюмочку водки и грибочек маринованный на вилочке, а?!
Не то что бы он выпивал, но в хорошей компании от рюмочки никогда не отказывался.
- Девки, ну не все же Санта – Барбару смотреть, так и жизнь пройдет.
- Вот пристал, как банный лист – сокрушалась Лида – Пойдем, что ли Натка, ты лес хорошо знаешь, да и места, наверное, грибные тебе дед показывал.
Да действительно, большую часть детства я провела в лесу.
Я выросла среди уральских озер, грибных березняков и тропок в пшенице. Я жила в цветных полях, болотистых речушках и насупленных ельниках. Я была своей среди высоких гор и голубых озер. Моя душа растворилась в ветрах, в запахах трав и спелых ягод.
В те времена я жила в природе и с природой, и меня неумолимо тянуло в родную стихию.
Собирались не долго: спортивные костюмы, кеды на ноги, да корзинки в руки.
Сели в ближайшую электричку, проехали несколько остановок и вот она свобода. К лесу тянулась узкая тропка, остатки некогда широкой наезженной дороги.
Во времена моего детства она соединяла две небольшие даже можно сказать крохотные деревушки, от которых давно не осталось и бревнышка. А дорога заросла, подобно тому, как зарастает шрам на человеческом теле – след все равно остался, а вроде ничего и нет.
Хотя вот здесь можно угадать чей – то огород: вот тут были грядки, вот целый ряд. А тут стоял дом, вот где чертополоха куст.… Здесь еще один.… А это колодец.… Заросло все травой, заровнялось. Когда – то здесь жили люди. Были у них тут тропинки от дома к дому, от крыльца к крыльцу. Были дома, палисадники с цветами, а вечерами парни и девушки собирались на посиделки. Какая ни будь Настасья, вышла замуж за Петра и родила ему сына или дочь. Какая – ни будь Катерина, ждала из армии Василия.… Страдали от болезней, радовались погожему деньку, пели песни, плакали. Все – все было. Куда делось? Не могло же пропасть бесследно. Ведь ничто не исчезает в этом мире. Ни вот эта трава, ни деревья. Эту вот траву щиплют коровы и дают молоко. Деревья идут на дрова, и зола от них удобряет землю. Все имеет свои следствия. А добро и зло людей, которые жили здесь? Куда все делось? С такими мыслями я и не заметила, как мы вошли в лес.
Я помнила, что раньше где - то здесь были грибные места.
И опять мысленно перенеслась в беззаботное детство.
- Дождь будет – пророчила Лидуха, прервав мои воспоминания.
Но откуда взяться дождю, если небо сияло, и только редкие седые облака бежали по небу, как стадо, послушных барашек, я только усмехнулась.
Но вдруг в лесу потемнело, засобирались тучи, но это нас не смутило, без грибов решили домой не возвращаться.
И пока шли, ветер обогнал нас и умчался вперед, а следом хлынула, обрушилась на нас новая волна уже более ощутимого и крепкого ветра.
Закапал дождь, и вместе с ним пришло чувство необъяснимой тревоги. Лес казался совершенно пустынным. Дождь сочился сквозь листву и капал нам на головы. Ветки тянулись к тропе, как когти хищной птицы жаждущей схватить путников. Угрюмые ели с двух сторон сдавили тропу. Я оглянулась и увидела, как прямо из – за горы перевалило и надвигалось на нас что – то тяжелое, черно – лиловое, как будь - то сдвинулись и пошли на нас сами горы.
Повеяло жутким холодом, и мы пошли быстрее. Ветер настигал нас и толкал в спины, и пока мы шли, надвигающаяся туча подмяла под себя солнце. Стало темно, как ночью.
И тут, прямо посреди тропинки, под низким сизым небом, мы увидели старика в поношенном, латаном – перелатаном пальто, неопределенного цвета. Совершенно обыкновенный старик, морщинистый, сутулый, с длиной спутанной бородой, в которой застряли еловые иголки. На голове старая соломенная шляпа, из - под которой во все стороны торчат седые волосы, явно давно не знавшие мыла и расчески.
Действительно абсолютно ничего страшного в нем не было. Обыкновенный грязный нищий, но почему-то в душе появился безотчетный страх
Да, Лешка еще сморозил своим языком:
- О, господин Леший нас встречает!
Старик никак не отреагировал на эту реплику, мы хором шикнули на Лешку, а Лидка покрутила у виска пальцем.
А стоявший посреди дороги старик, просто смотрел на нас. Взгляд был без ненависти и недоброжелательности, но возникало дикое ощущение, будто в тебя вползает, что – то темное, скользкое и бесконечное.
- Здравствуйте дедушка – поздоровалась Лидуха.
Старик ничего не ответил, продолжал стоять неподвижно, как каменное изваянье.
Осторожно, словно боясь обжечься, мы обошли старика.
Пошли дальше по тропинке, я оглянулась назад, старика не было.
«Ерунда» - подумала я, и ничего не сказала ребятам. «Зашел за дерево или в траву прилег отдохнуть», - думала я, догоняя ребят. И мы весело, под Лехины шуточки, пошли дальше.
И заблудились….
Зло и тонко завыл ветер, задувший казалось со всех сторон. Небо мгновенно потемнело, словно кто – то добавил в синьку земли. От горизонта помчались обезумевшие тучи, в несколько мнгновений обращаясь из мирных белых и воздушных, в налитых чернотою чудовищ, с яркими языками молний
Мы пробирались, через унылые заросли – листья и трава казались покрытыми мукой. «Хотя откуда тут мука?» - подумала я, но попробовать даже на ощупь не решилась. Ветки пытались вцепиться в волосы и выцарапать глаза.
- Натка, выводи нас от сюда – ныла Лидушка.
Лешка шел молча, насупившись.
Закрыв глаза, я на миг отрешилась от больного, злобного леса, что окружал нас сейчас. Чувства потянулись вперед: к душистым полям, туда, где с гор текут быстрые незамутненные ручейки, туда, где высятся настоящие исполинские сосны, где все иное даже воздух. Я старалась настроиться, что бы выбрать правильное направление и выбраться из этого враждебного леса, но у меня ничего не вышло.
Ветви, покрытые мхом, походили на лапы, которые тянулись к нам, словно желая схватить. Из – за деревьев доносились резкие звуки, похожие на треск и громкий протяжный свист.
- Нам еще Соловья – Разбойника не хватает – все - таки не удержался от шутки Лешка.
Вдруг туча потускнела, посерела, опустилась почти к самой земле, словно отдав все силы. Лес же был такой - же мрачный и густой.
Через редкие промежутки между деревьями виднелось серое небо, но казалось что даже в самый солнечный день, здесь царила угрюмая темнота.
Тишина опять разразилась шипением, щелканьем, криками. Впереди нас оказалась огромная лужа, мы топтались на месте, не зная в каком направлении идти.
Вдруг послышался всплеск воды, и показалось, что в луже мелькнули чьи-то глаза, чуть выступающие над поверхностью. Причем показалось нам это, всем троим.
- А вот и Кикимора – хохотнул Леха, только на этот раз не очень уверенно.
Мы обошли лужу, и показалось, что лес опять изменился, он менялся каждое мгновение, как кадры кинопленки.
Вдруг исчезли кривые, изломленные стволы, покрытые мхом. Кроны вольно распахнулись над головами, зазвенели птичьи голоса, застрекотали кузнечики. До колен поднималась мягкая ароматная трава, целебная сила которой, поспорила бы с любой импортной микстурой. Деревья становились все выше. Откуда ни возьмись, под ногами появилась тропа. У ребят сразу поднялось настроение, Леша стал напевать популярную песенку, Лида пыталась ему подпевать.
Мы обрадовались, но как оказалось рано, радовались.
И тут мы увидели на тропинке следы….
Наши собственные следы, наши маленькие с Лидухой, и вдавленные, огромные сорок пятого размера Лехины.
Значит, убегая от старика, мы ходили кругами?! Нам стало не по себе. Неужели нам так и не выбраться из этого заколдованного места? Никогда не выйти из этого леса?! Может нам суждено тут заблудиться?
Мы пошли дальше, но ощущение ужаса не оставляло нас. Мы уже не разговаривали, даже балагур Лешка притих и не отпускал больше своих шуточек.
Захлопал взлетевший глухарь – мы шарахнулись от неожиданного взрыва крыльев.
Внезапно, мы увидели то, от чего кровь застыла у нас в жилах….
Впереди нас на тропинке стоял тот же старик.
Словно и не уходил никуда, словно так и стоял на этом месте застывший.
Старик смотрел на нас исподлобья, оценивающе, словно ощупывал. Это был взгляд зверя.
Потом он молча развернулся и пошел вперед по тропинке. Между деревьями поблескивала, золотилась в лучах заходящего солнца паутина. Старик прошел, не разорвав ее.
Впереди была ветка, преграждающая дорогу, старик прошел мимо, кончик этой ветки проткнул руку, точно это был дым.
Чувствуя, как забилось сердце, я взглянула на тропинку, на мягкой земле не было следов.
- Пошли обратно, - скомандовал Леша.
Мы безоговорочно повиновались, развернулись и пошли в другую сторону.
Лес казался полностью вымершим, ни птицы, ни зайца, ни даже обыкновенной мыши или ящерицы. Только корявые деревья, кусты шиповника и неясные тени.
Шли долго, даже на грибы уже не обращали внимание, вышли к болоту.
Ничего особенного обыкновенное уральское болото, с черными зеркалами стоячей воды, коричневыми шишками камыша, зыбкой травяной сеткой под ногами, чахлыми деревьями и желтыми кувшинками на водной глади. Они то и оживляли весь мрачный пейзаж.
Над болотом стоял белый туман, он поднимался нам на встречу, шагал по мху, шуршал, наступал на листья, на траву. И такой же белый туман стоял у нас в душе.
Мы с трудом обошли болото и оказались у чистого ручейка.
Тут не чувствовалось ничего потустороннего, никаких спящих теней или хотя бы самых заурядных кикимор, старика тоже не было.
Присели отдохнуть и посоветоваться, что делать дальше. Уже смеркалось, а ночевать в лесу под открытым небом не очень-то хотелось.
Я помнила, что где - то рядом с болотом раньше было небольшое лесное озерцо и сторожка лесника, но сейчас не могла с ориентироваться в какой стороне.
Дождь окончательно кончился, птицы снова запели свои песни, застрекотали кузнечики, зашуршали в траве ящерицы, ища укромное место для ночлега.
Внезапно все лесные звуки разом смолкли, наступила мертвая тишина.
« Что же такое творится?» - думала я. « Просто чудеса, какие – то», - но лучше было бы без них.
Подняв глаза, мы разом вздрогнули: по земле, по кронам по листве пронеслась черная тень. В вышине раздался пронзительный свист, но что и кто его произвел, мы так и не увидели.
Тень была пугающе огромной. Птицы сорвались с ветвей, и тревожно крича, разлетелись во все стороны, мы задрали головы, высматривая источник переполоха, на миг показалось, что мы видим что – то большое – большое и серое, но мы не могли разглядеть, как следует.
И тут, словно мороз прошел по коже и пробрал нас до костей.
- Может это просто облако? – спросила Лида неуверенно.
- Нет, никакое это не облако и даже не туча – Лешка подхватил корзинку - Пошли дальше надо скорее выбираться отсюда до темноты.
И он пошел не оглядываясь, уверенный, что мы непременно потопаем за ним.
« Нет, это не облако и не игра света! Нет, себя не обманешь, не облако, но тогда, что это такое?» - думала я, едва поспевая за Лешкой.
Дождь опять стал накрапывать, а потом вдруг прорвало, шквал воды обрушился нам на головы.
Часто поглядывая вверх и стараясь разглядеть хоть, что ни будь, мы шли гуськом по узкой лесной тропе. Потом Леша свернул прямо в лес: мокрые после дождя ветки деревьев хлестали нас по лицам, кусты цеплялись за одежду. Не разбирая дороги, мы шли вперед перешагивали, через поваленные деревья, через поросшие мхом валуны. Шли быстро, можно сказать почти бежали, пот холодными струйками бежал под одеждой, сердце бешено колотилось.
Наконец едва не валясь с ног, мы выбрались на знакомую дорогу.
И тут, как из - под земли вырос, все тот же старик. И что меня удивило больше всего, мы все вымокли после дождя, а он был абсолютно сухой.
Лида взяла меня за руку и осторожно сжала пальцы.
- Давай спросим у него дорогу – шепнула она мне прямо в ухо.
Мы подошли поближе, и Леха спросил.
- Дедуль, а как железной дороге выйти, подскажи, пожалуйста, или хотя бы на делянку к леснику? Дядю Колю может, знаешь?
Он стоял и смотрел сквозь нас, неживыми остекленевшими глазами.
Тогда, Лешка осмелился и дернул его за рукав, и снова попросил.
- Дед помоги, пожалуйста, из леса выбраться.
Старик пристально посмотрел на нас и молча, махнул неопределенно рукой.
Как говорят в сказках: « иди туда не знаю, куда – принеси то, не знаю что».
Мы пошли дальше. Лида с Лешкой впереди, я чуть поотстала. И вот чувствую, как ложиться на мое левое плечо чья-то рука. Я корзину выронила, грибы рассыпались, голову повернуть боюсь, шею страхом заморозило. И ребят окликнуть не могу, язык к небу прирос, а они идут, как ни в чем небывало. Все ж таки оглянулась, а на моем плече сидит ворон.
Я заорала: «кыш» во все горло. Он сорвался с плеча, и полетел с ленцой в глубь леса. А меня от страха затрясло, больше не слова вымолвить не могу. А память услужливо рисует забытые приключения из детства.
Ночь наступала, ночь властно требовала своей доли в кончавшемся дне, ночь решила, что настал ее черед.
«Господи, помоги нам» - молила я, глядя в серое небо.
Но серые небеса остались глухи и неподвижны. Ничья рука не раздвинула плотные серые тучи, ничей лик не глянул в разрывы пелены.
А из листвы на нас пялились ненавидяще – изучающие большие глаза, нечеловеческие глаза. Ярко горящие, желтые глаза, каких не бывает у обычных собак и кошек, не мигая, уставились на нас. « Нет в этом лесу диких зверей: не волков, ни лис, ни тем более рыси» - успокаивала я ребят. Хищников нет, а глаза есть, и разум в них читался явно не звериный.
« Боже милостивый» - опять взмолилась я. « Укажи нам дорогу, пожалей нас».
И вдруг из ледяной пустоты возник свет, жизнь и тепло.
Сквозь ветки мы увидели пробивающийся свет. Вышли на поляну, залитую теплыми солнечными лучами заходящего солнца. Двинулись по зеленой траве, почему то не мокрой, абсолютно сухой, словно и не было никакого ливня. Колдовские грозы исчезли, темные облака растворились в небе. Воздух был чист и свеж. Везде копошилась жизнь.
Шуршали сухие листья, будто призраки крались осторожными шагами к своим неведомым целям, прошел страх и неуверенность.
Кристальный воздух, заструился и заколыхался, будто сбросил с леса покрывало неверной и зыбкой изменчивости, обмана и искажения.
В сгущающихся летних сумерках Леша с трудом угадывал дорогу, петляющую по хвойному лесу. Пару раз он едва не провалился в глубокую придорожную канаву, доверху наполненную дождевой водой. Когда дорога вышла на открытую местность, стало чуточку виднее и проще ориентироваться, и мы пошли увереннее, точно зная, что ни что нам не грозит.
Ночь вот – вот должна была вступить в свои права. Среди могучих сосен духи воздуха ткали мягкую вязь туманных покрывал. Страх прошел, остался за спиной, а впереди замаячила избушка лесника, наше спасение и ночлег.
Мы прибавили шагу. Словно бы теплом повеяло с той стороны и согрело сердце. По утоптанной тропинке мы вышли к избушке. Рядом горел большой костер. В окне мерцала керосинка. Слышно было, как в домике играет транзистор, что – то радостное и ритмичное. И оттого казалось, что там внутри, очень уютно, весело, радостно.
Кто – то мелькнул в темноте:
- Дядя Коля, - позвала я.
Никто не откликнулся. Мы заглянули в домик никого.
Присели на крыльцо, поджидая хозяина. И мне вдруг стало не по себе, заболела душа, защемило сердце от воспоминаний детства. Но это было приятное чувство, я испытывала такое ощущение, словно долго и трудно шла издалека и, наконец пришла туда куда следовало. Успокоенность, уверенность постепенно овладевали моей душой, как будто эти безмолвные сосны, окружавшие эту избушку, еще хранили память обо мне и заботу деда.
Сначала из темноты появилась собака. Для порядка несколько раз гавкнула на Лешу, и подбежала ко мне облизывая лицо теплым языком.
- Дружок! Хорошая собака! Не забыл меня! – ласкала я пса.
Тут появился хозяин.
- Видно мне вас Бог послал, - сказал он. Здравствуй Наталья, тебя и не узнать. Я ведь тебя девчонкой последний раз видел, бантики в косе. Как это вы удосужились, вспомнили про старика?
- Ой, дядя Коля сейчас все расскажем - ответила я.
- И, то правда твоя. Сначала гостя накорми, напои, а потом расспрашивай. Ну, что девчата, помогайте на стол накрывать, что в печи, то на стол мечи, - и мы пошли в избушку.
« Стол» решили накрыть прямо у костра, у озера.
Над берегом стоял запах водорослей, смолы и рыбы. И это был удивительный запах – лучше, чем аромат дорогих духов – аромат детства.
Над озером с криком пролетела стая чаек. Птицы спешили на ночлег, и вечерний воздух наполнился хлопаньем их крыльев, а угасающее солнце окрасило перья в нежно розовый цвет. Сейчас чайки напоминали драгоценные камни, рожденные в воздухе и сплетенные в длинное ожерелье, которое висело высоко над голубой гладью озера.
Мы любовались закатом: небо сначала стало розовым, потом оранжевым, потом лиловым, а когда солнце ушло за горизонт черным.
Костер разгорался все ярче, мы подбрасывали в огонь прутики, поочередно помешивали ароматную уху и, блаженно жмурясь, пробовали ее.
- Ох, и не едала никогда ухи, сваренной из обыкновенной озерной воды на костре, на вольном воздухе. Запах, то какой, - восхищалась Лида.
Сидели у костра. Давно так не сидели, не выпивали, не говорили. Давно так не говорили, со вниманием друг друга, слушая, давая возможность выговориться, с радостью убеждаясь как много у нас общего, не смотря на разницу в возрасте, на условия жизни, ни смотря ни на что.
Костер, горевший до этого ровно и ярко, вдруг разом потух, стало темно, мрак подступил близко к нам. Нам вспомнились дневные похождения, и опять стало не по себе.
Дядя Коля принес целую охапку сучьев и бросил их в костер. Это были еловые лапы, которые дают много света и искр, с гудением уносящихся вверх. И там наверху они гаснут не скоро, они горят и мерцают, точно целые горсти звезд.
Это было что – то необыкновенное: костер посреди черной проливной ночи. Купание в промозглом озере. Песни под гитару: Лешка пел современные хиты, а дядя Коля старые забытые песни, и это было так здорово.
Летучая мышь скользнула рядом, почти задев лицо, их всегда было много в этом краю. Скрещенные тени лежали на мху между соснами, и волчьи ягоды на кустах блестели от света звезд.
Лешка после двух рюмок вдруг расхрабрился и собирался вызвать «Лешего» на разборки, с трудом его угомонили.
Мне казалось, что о таком вечере я мечтала всю жизнь. Мы пили чай и глядели на жаркий огонь. Беседовали неспешно, вспоминали, молчали каждый о своем.
Я зачаровано глядела на огонь, и в пляске рыжих языков мне вновь и вновь чудилось….
…Давным, давно я прожила в этом домике целую неделю, как давно и как недавно это было. Я была маленькой девочкой и верила в сказки. И это действительно была сказка.
Дядя Коля говорил, что где - то рядом нора лисы с лисятами, мне так хотелось на них посмотреть, я искала, но так и не нашла.
А однажды в близи домика промелькнула рысь, деда рядом не было, и я жутко испугалась.
У домика росла огромная вековая ель и на ней каждое утро сидела рыжая белка и грызла шишки. Она сидела на задних лапках, демонстрируя белое брюшко, пушистый хвост гордо торчал вверх. Сжимая в крошечных лапках плод, она с аппетитом грызла его, наблюдая за нами. Но стоило мне положить на землю конфету или кусочек пряника, она моментально выбрасывала шишку, молнией слетала вниз, хватала лакомство и так же молнией взлетала обратно на ветку.
У дверей побирушничали бурундуки, они регулярно забредали в гости. Однажды один самый смелый из них проник в домик. Видимо хотел изучить обстановку, дед поймал его и отпустил обратно в лес.
Я разговаривала с ними, рассказывала им разные истории и даже свои секреты. Зверушки замирали и смешно вертели головками, и можно было подумать, что они действительно понимают каждое слово.
Как - то очень близко к избушке подошел лось с огромными ветвистыми рогами, красивый – царь леса.
Лес вокруг домика был таинственным и притягательным, тропинки звали в тенистую даль. Там струился ручей, укрытый с двух сторон горными склонами, поросшими могучими елями. Поток бурлил и пенился, стекая по каменистому руслу, мириады разноцветных брызг, взлетали в воздух. Огромные камни в тенистых заводях поросли мелким зеленым мхом, усыпанным хвоей. В воде играли солнечные лучи и водомерки сновали туда – сюда.
Внизу, возле подножья гор, ручей замедлял бег и расширялся, образуя озерцо. Круглое озеро, посреди леса, по берегам камыш. Утром я выходила босиком на мокрую от росы траву, как ступала в только что рожденный мир и прыгала с мостика в остывшее за ночь озеро. Или просто садилась на берег и свешивала ноги в прохладную воду. Могла часами сидеть на теплой траве, впитывая солнечные лучи, наблюдая за рыбками, играющими в кристально чистой воде.
Мне нравилось смотреть на рыбок, лягушек, каких - то подводных жуков – распластавшись на животе и подперев рукой подбородок, я часами наблюдала за снующими в воде стайками окуньков. В воде они казались такими красивыми: чешуя отливала на солнышки всеми цветами радуги, а красные плавнички добавляли особое очарование.
Это были дивные места, и дивные, беззаботные годы. Я ощущала себя « Наткой в стране чудес», маленькой девочкой в волшебной стране.
Наблюдала за животными, смотрела на бегущие облака, на журчащие ручейки, любовалась закатами и рассветами. Наслаждалась окружающей красотой.
Утреннее небо радовало глаз разноцветными красками, воздух был чист и свеж. Я была преисполнена оптимизмом, как разгоравшийся вокруг новый день, я тоже чувствовала себя просветленной.
А кругом только солнце, небо и земля. И ничего не нужно кроме природы и спокойной души.
И сейчас спустя столько лет, очутившись в этом месте, замерло сердце….
Такое оцепенение схватывало в детстве, когда вдруг увидишь на цветке бабочку и не можешь шевельнуться, боясь спугнуть.
Я была жизнерадостным ребенком, но все-таки иногда вдруг что – то подступит к сердцу, я загрущу, запечалюсь, сяду тихо на крылечке, подопру руками свою русую головку с косичками, задумаюсь, а спроси о чем, не скажу, сама не знаю о чем, просто что – то вспомнилось. Но это не надолго, совсем не надолго.
Сказочное место: этот лес, эта сторожка, и дядя Коля, словно старичок боровичок
И конечно Ахматова:
Я не была здесь лет семьсот,
Но ничего не изменилось…
Все так же льется божья милость
С непререкаемых высот.
Воспоминания долго не хотели меня оставлять, я плохо слушала о чем говорят ребята с дядей Колей.
…А еще.…Бежишь под яркой высокой луной, в молчании ночи, летишь, едва касаясь земли, все тело как струна, ждущая прикосновения смычка. Ветки кустарника мимолетно касаются тебя, легкий прохладный ветерок овевает разгоряченное тело.
Приходит чувство освобождения от всего: забот, тревог и волнений.
Остановишься, а сердце так и бьется…
Раскинешь руки и вздохнешь глубоко и, кажется еще миг – и ты унесешься в даль, в запах леса, травы, реки. Исчезнешь в лунном свете, как соль, брошенная в воду или как дымок печи в небе.
И нет ничего между тобой и матерью природой. Ты – она, она – ты.
Детские воспоминания очень яркие.
Вспоминаю наши походы с дедом, за грибами, и как сейчас вижу…
Мы бродили по горам, а перед нами простиралась бесконечная череда пейзажей.
Дед с огромной корзиной пробирался среди кустов шиповника и лесной малины, осторожно ступая между переплетенными корнями. Я едва поспеваю за ним, перебираясь по камушкам через ручейки, и уклоняюсь от цепких лап елей.
Зорко гляжу по сторонам, ищу то за чем пришли, отодвигаю упавшие ветки и, ворошу прошлогоднюю листву, там обычно прячутся грузди.
Увидев оранжевую шляпку, я останавливаюсь посмотреть. «Подосиновик, а не ядовитый мухомор» - радуюсь я, хотя мухомор тоже полезный гриб, им лечатся животные, да и для людей можно приготовить лекарство.
Очень осторожно срезаю гриб, и прежде чем положить в корзинку поглаживаю по шляпке – просто ради удовольствия, приятно прикоснуться к нежной, прохладной поверхности.
Гора, на которой собираем грибы, небольшая по сравнению с соседними громадинами. По ней бегут тропинки, некоторые протоптаны людьми, но встречаются и звериные тропки.
С этой горы можно увидеть город.
С горы виднеются пологие холмы, покрытые зеленой травой и полевыми цветами. Солнце греет землю. Дует легкий ветерок, наполненный ароматом трав.
Горы, где мы собирали грибы, были прекрасными и зелеными. Места, где много деревьев и кустарников, где произрастает много всякой всячины: дикая малина и смородина, вишня, горькая калина, боярышник.
Лосиные тропы, по которым мы бродили, там, в изобилии росли грибы.
Грибы – отличная еда. Сколько разных блюд можно из них приготовить.
Стояла ранняя осень, и мы находили главным образом большие скопления опят. Опята лучше всего мариновать, но и сушеные тоже не плохи. Для белых уже поздновато, хотя летом их было в изобилии. Посетив одно из своих заветных местечек, где растут ели, нашли несколько штук, хватит на жареху.
Дед, наклонился, полез под елку и вдруг крикнул:
- Смотри, внучка. Гриб нашел. Белый. Вот чудеса. Поздновато уже для них.
Он нагнулся, потом на шаг отступил, любуясь.
- Ты посмотри, какой красавец, – сказал он отводя ветки. – Грибной генерал, не меньше.
Наклонилась посмотреть: под елью стоял боровик с коричневыми подпалинами на боках и светло – коричневой, почти розовой шляпкой, толстый, важный, здоровый.
- Гляди, какой матерый – сказал дед.
Разглядывали его, как чудо. Дед хотел нагнуться срезать его, я попросиила:
- Подожди дедушка, дай полюбоваться.
- Надо походить вокруг, они любят, семьями расти. Где папа там и детки, ну-ка посмотри вокруг.
Мы обошли поляну, поднимая ветки соседних елеи, что росли на опушке, и нашли четверых «деток», нашли «маму» и «дедушку», которого дед, разломив, выбросил: червивый. Потом отыскали еще несколько, но уже в другом месте, явно не из того семейства, «бобыли».
Дед склонился над съедобным на вид коричневатым грибом. На нем оказалось беловатое колечко, а под шляпкой желтоватая юбочка. Недовольно хмыкнув, он оставил смертельно ядовитую поганку расти, и двинулся дальше, я старалась не отставать.
Под могучей сосной я обнаружила семейку рыжиков. Они оранжевыми огоньками светились из - под листвы. Их можно засолить – изысканное лакомство.
Мы организовали привал. Дед опустил корзину на землю. Облегченно вздохнув, прислонился к дереву, которое оказалось удобной подпоркой для усталой спины.
Я тоже нашла себе удобное местечко, казалось, что дерево приняло меня в свои оберегающие объятья.
Смеркалось, дед разложил костер, и сразу стало еще уютнее. Я сидела в предвкушении какой ни будь интересной истории.
Дед помешал прогоравшие угли. Взлетел сноп красных искр, на миг ожило пламя, вырвав из темноты лицо деда – родное, усталое.
- Даже обыкновенный булыжник у дороги служит домом, какому ни будь существу, - начинает рассказ дед. К природе нужно относиться с уважением.
Туман медленно плывет над вечерним лесом. Верхушки сосен скрываются в небе. Лес смотрит на нас мириадами изучающих глаз Лесные духи смотрят из - под корней и дупел, кажется, что на нас сейчас смотрит весь огромный лес, смотрит каждым листком и каждой иголкой, каждым сучком, каждой травинкой.
Но в лесу тихо, как будь – то в нем нет ни одного живого существа. Окутавший деревья туман кажется на удивление теплым, а внизу его и вовсе нет.
В горах солнце встает рано. Зреет на горизонте, наливается соком. Кажется вот, вот лопнет от натуги, прожжет лес жгучими красными каплями. Небо на западе темно – синее, густое бархатистое даже. А на востоке, там словно лучи сливаются: желтые, оранжевые, розовые, ярко голубые, зеленые. Солнце стирает на небосклоне все созвездия.
Я смотрю сверху на город. Стою и восхищаюсь им, как редкой драгоценностью, рассматривая переходящие одна в другую крыши домов, и все не могу наглядеться. Город был сонным и спокойным, и он собирался проснуться и начать новый день.
В это было так давно и так недавно…
Где все это сейчас? Люди, человеки!!! Опомнитесь! Оглядитесь, что мы творим?!
Вместо прозрачного, голубого озера, мутная лужа, забросанная бутылками, окурками и всякой всячиной. По берегу нельзя босыми ногами пройти, рыбок нет и в помине. Давно уже нет белок и бурундуков, про бобров я уже и не говорю.
Сейчас мои девочки, дивятся моим рассказам.
А, что же достанется их детям, нашим внукам?
Сейчас мы живем по принципу «после нас хоть потоп». Это жутко!
Остановитесь, пока не поздно.
Что – то я отвлеклась. Вернемся в лесную избушку и так сидели у костра, мне так хорошо и покойно, как давно уже не было.
Уснули прямо у костра. Давно не спала так крепко, и так сладко.
Утро было пасмурное, но вода в озере теплая. Мы искупались, и я плавала долго, долго.

Источник: https://www.stranamam.ru/post/12742079/