Мария Махова : мама

Если бабушка обладала любовью деятельной и обнимающей всех и вся, то у мамы по большей части любовь была внутренняя, атмосферная. Она не бежала кого-то спасать, да зачастую просто не знала, что там происходит в большом мире, но, безусловно, именно благодаря её молитвам она от многого нас уберегла. Хотя вера к ней пришла в последнюю четверть жизни, но мысли о нас и о мире всё равно, я думаю, были сходны с молитвами, хоть и не обращёнными к Небу.
Господь наградил матушку не только кротким нравом, красотой и необычайной чувствительностью, но и талантами к любым наукам – она легко училась на «отлично» по всем предметам и при поступлении в университет математики её звали на свой факультет, а филологи – на свой. Выбрала она всё-таки гуманитарные науки, так как очень любила книги и писала стихи. Ну и театр ещё – режиссёр театрального коллектива признавал в ней и актёрский талант.

И всё-таки мама жила на облаке. Среди книг, театра и любви. И уехав по распределению под Иваново преподавать в школе рабочей молодёжи, книжная девушка влюбилась в сочинения рабочего парня Юры Махова, который стал за ней ухаживать. «Весна на Заречной улице» одним словом. Рыжий и смешливый, 8-й ребёнок в семье, в 3 классе в товарном поезде уехавший искать приключений. На 3 классе, собственно, его обучение и закончилось – в ШРМ ему пришлось всё нагонять, чтобы получить аттестат. С математикой было туго, зато были сочинения и красивый почерк.

Но об отце я, тем не менее, знаю не очень много, так как мама, родив нас с сестрой, с ним рассталась, и они больше никогда не виделись. Вернее, нет: они разошлись ещё до моего рождения. И у меня даже были все шансы вообще не появиться на свет, но мама из больницы сбежала, прочитав в коридоре, на стенде, стих, который заканчивался приблизительно так: «прежде чем сделать аборт, подумайте, а вдруг вы убьёте Пушкина?»
Пушкина!!! Мама не могла бы никого убить, а тем более Пушкина. Заплакав, она вернулась домой, твёрдо решив рожать второго ребёнка.






Свернуть

Мы с сестрой берегли маму и далеко не всё ей рассказывали. Мы не хотели её огорчать – ни её, ни бабушку. Правда, сестра росла гораздо строптивее меня, я вообще родилась буддистом, молчала и никогда не плакала, только улыбалась. И в яслях сказали, что я неправильный ребёнок с замедленным развитием, и прописали мне уколы, чтобы я не только улыбалась, но и рыдала. Вот, смеюсь и рыдаю до сих пор)

Я вообще не понимала, на какой почве можно поругаться со своими родителями: мне хватало 15 копеек на завтрак, меня устраивало дурацкое клетчатое пальто, висевшее на мне мешком, но купленное по моей просьбе, шапочки с помпоном, такой же, как у местного дурачка, стихов, друзей, увлечений – у меня даже пресловутого пубертата не было – некогда было, вся эта внешняя суета мне была параллельна – на свете слишком много интересных вещей, чтобы отвлекаться ещё и на это.

С мамой было интересно – она знала ВСЁ. Она не умела готовить (первый раз сварила суп в 60 лет, когда умерла бабушка), до определённой поры не вела хозяйство – но она столько знала про театр, литературу, про учёных, поэтов и музыкантов, и даже про ненавистную мне математику!.. Мамины познания вызывали во мне восхищение.

Несмотря на свою наивность во внешней жизни, мама обладала мудростью, почерпанную не из книг, а из любящего сердца. Сестра вспоминала, как она однажды (будучи уже студенткой), приехала домой на такси, очень поздно и нетвёрдо стоя на ногах – родители не спали и стояли у окна, телефонов тогда не было, чтобы предупредить. Бабушка тут же вспыхнула и хотела сестре что-то высказать, но мама остановила бабушку, тихо сказав: «Оставь её в покое. Ей нужно это ПРОЙТИ. Это бывает у каждого».

У мамы такого «этого» в жизни не было, но она откуда-то знала, что и как бывает у людей, вступающих во взрослую жизнь. Но степень доверия к нам у неё была безгранична.
Я не помню, чтобы мама нас «воспитывала». Она возила нас в Москву в театры и на выставки, мы с ней катались зимой на лыжах, она читала нам книги и много рассказывала о хороших людях. Любила наших друзей, стояла в диких очередях, чтобы купить нам джинсы московского пошива (других не продавали). Но, главное, она с нами РАЗГОВАРИВАЛА. С ней было ИНТЕРЕСНО. От первого до последнего дня с ней было очень интересно и легко.
Это может показаться нереальным, но за всю долгую жизнь маме встретился только один нехороший человек, да и тот на улице и пьяный. Она шла с работы, а он преградил ей путь и пытался схватить за плечи – мама, прижав свои школьные тетрадки к груди, вырвалась из пьяных объятий и бегом помчалась к дому – человек заматерился, но за мамой не побежал. Я помню этот случай, потому что это сильно напугало бабушку. Да мы все переживали, конечно, но бабуля в особенности.

Мне кажется, для мамы плохих людей не было вообще, если не брать войну и гестапо, ну и прочих маньяков. Последние годы она работала в женской тюрьме, в школе. Но никогда не отзывалась о своих ученицах свысока или плохо, не могла осуждать их. Она могла их не понимать, не принимать их образа жизни и мыслей – но не осуждала, а просто жалела этих людей.

Однажды был такой смешной случай, когда мама ехала в троллейбусе, и вдруг во вторую дверь (мама стояла у первой) вошла одна из её учениц и, увидев маму, радостно замахала ей руками и на весь троллейбус закричала: «Эльвира Константиновна! Меня ВЫПУСТИЛИ!!» Мама радостно замахала ей в ответ и крикнула: «Я очень рада, Вера!» Пассажиры в салоне на всякий случай немного отодвинулись от мамы, странно на неё посмотрев, а мама только улыбнулась им, и сказала: «Веру выпустили». И вышла потом на своей остановке, помахав на прощание Вере.

…Я о маме много могу рассказывать… И комок периодически подступает к горлу, но и счастье в душе остаётся таким же – она у меня была, она у меня есть, она в моём сердце.

ЖЖ mahavam
13 ноября 2018, 10:49
о семье