Снежинки.

Очень уж понравилась Николаю Викторовичу соседка напротив.
До чего милая женщина!..
Николай Викторович уже десятый год как один, и соседка чего-то всё время одна выходит во двор.
Особо ни с кем не общается, год уже живёт. Как её величать, чёрт её знает.
А познакомиться - ох как охота Николаю Викторовичу.
А скромен наш Николай. Подступиться никак. Мимо на площадке разойдутся "здрасьти-здрасьти". И всё. Как тут познакомиться-то? Это раньше соседи могли запросто зайти, соли попросить, или выпить там. А сейчас как?
Разве можно вот так вот к незнакомой женщине впереться? Здрасьти, мол. Пошлёт, или ментов вызовет.
И Николай грустил вечерами, ковыряя яичницу, и размышлял, вспоминая, как соседка отряхивала снежок с шубки...
... Ножками перед подъездом потопала, рукавичкой себя по шубке шорк-шорк... До чего же красивая женщина... И линия у ей, что надо...
Когда она себя... вдоль попы... шоркала рукавичкой, Николай так засмотрелся невольно, что чуть урну не сбил коленом. Ах, как хороша... Рукавичка.
Соседка баба Надя сказала - вроди Олей зовут соседку-то...
Возле мусорки Николай бабу Надю встретил, поздоровкались, разговорились, то да сё... Николай спрашивает как-бы между прочим:
-- А чё за новая соседка у нас, баб Надь?
А баба Надя и говорит:
-- Да вроди Оля какая-то.
И так у Николая на душе хорошо стало.
Оля... Имя-то какое приятное... Оля... Ласковое имя, негромкое...
... Возле лифта Николай Викторович стоял, кнопку держал, когда дверь подъезда хлопнула, и из-за угла вышла Оля. Николай чуть не подавился...
Мужики поймут. Бывает такое. Идёшь себе, никого не трогаешь, и вдруг из-за угла женщина выползает такой красоты, что спотыкаешься и задыхаешься, неровен час воздух испортишь невольно. Аж зло берёт. Нет чтобы пройти с достоинством и спокойно, а ноги так и начинают заплетаться, что просто срам один. Вот-вот растянешься, как дурак.
... Оля подошла, стала рядышком, кивнула неприметно, улыбаясь.
На шубке и шапочке снежинки блестят.
А дышит Оля так... Выдыхает воздух из себя такой душистый и приятный, будто малину разжевала...
Боже ты мой... Голова кругом...
Николай Викторович аж задохнулся... Сейчас он с Олей до самого восьмого этажа будет ехать. Близко-близко...
-- Как поживаете, Оля?,-- мысленно представлял эту встречу Николай сотню раз.
... Лифт загудел совсем близко, двери открылись, и из лифта с хохотом выскочили два паренька.
Николай галантно пригласил Олю войти, и нажал "8".
... В районе третьего этажа оба стали смущаться и головами крутить. В лифте пахло дерьмом.
Оля посерьёзнела и чуток отстранилась от Николая Викторовича, легонько прижав кулачок в варежке к точёному носику.
Николай крякнул, неловко глянул под ноги. Пол чистый...
-- Гм...,-- сказал Николай Викторович, и подумал,-- "Какая-то сволочь в лифте напердела...",-- и вдруг замер неприятно... А вдруг Оля подумает, что...
-- Гм...,-- опять сказал Николай Викторович, и стал оглядывать перчатку, чтобы показать, мол, что он совершенно не в курсе, каково происхождение такого неприятного запаха. И тут же совершенно отчётливо он почувствовал, что краснеет.
Переволновался при виде Оли, и тут такая гадость в лифте...
Сейчас едет Оля, небось, и думает: "Ох и хмырь... Не мог потерпеть..."
Николай Викторович совершенно растерялся...
Как можно представить такое начало знакомства?
Нафундырить так вот в лифте, что аж глаза слезятся, а потом спросить галантно женщину, мол: "Как поживаете, Оля?" Да?.. Сдурели вы, что ли?
А Оля совсем повернулась спиной...
Ещё и шестой этаж не проехали, а она повернулась спиной к Николаю Викторовичу, и стоит...
Торопится женщина быстрее свалить отсюда.
Совершенно подавлен был Николай, когда двери лифта открылись, совершенно!..
А Оля так торопилась выйти, что врезалась плечом в дверцу, и чуть не бегом направилась к своей квартире.
В сумочке копошится, ключами бренчит.
Николай не выдержал:
-- Оля!
Та оглядывается удивлённо.
-- Это не я, Оля...,-- мямлит Николай, и опять чувствует, что предательски краснеет.
Оля фальшиво улыбнулась, глянув почему-то неприязненно, и молча скрылась за дверью...
"Дура,-- хмуро разуваясь в коридоре, Николай вздыхал, -- Неужели и вправду подумала, что..."
... Ужиная в одиночестве, он рассеяно ковырял яичницу, вспоминая, как блестели снежинки на шапочке.
"Дура, блин!.."